- Вы появились на свет во время Второй мировой войны и в год печально знаменитого Карпатского землетрясения... Что вы помните о своём детстве? Насколько тяжёлым оно было для ребёнка из музыкальной семьи?
- Мои самые яркие воспоминания детства – это землетрясение, покрывшее трещинами стены дома в Бухаресте, где мы жили с родителями в малюсенькой квартире, а конечно взрывы немецких бомб. Румыния была оккупирована, и, к несчастью, сотрудничала с фашистами. Я до сих пор помню, как отец сажал меня на плечи, бегом спускался в подвал, где вместе с мамой мы долгими часами дожидались, когда опасность отступит...
Вопреки этим смутным временам музыка быстро стала частью моей жизни. Родители отдали меня учиться на скрипке, так как пианино в квартире не помещалось. Мне не исполнилось шести лет, когда я взял в руки свой первый смычок, но мое знакомство с музыкой случилось значительно раньше, в семье, в частности, благодаря моей бабушке по отцовской линии, и чуть позже - у «дяди Бубы». Он владел граммофоном – шикарной вещью по тем временам, и знаменитыми пластинками 78 оборотов. С волнением вспоминаю, как открыл для себя Концерт для скрипки с оркестром Брамса и Сонату для скрипки и фортепиано Цезаря Франка: Иегуди Менухин – скрипка и его сестра Хефзиба – фортепиано.
- В 23 года вы оказались в Париже и стали учеником легендарной Нади Буланже... Чему вы тогда научились и почему решили связать всю свою последующую жизнь с Францией?
- Несмотря на мою сердечную привязанность к Румынии - стране, где я родился и где провел детство, отрочество и часть юности - до 22-х лет, где ходил в школу, в лицей и учился в Национальной Консерватории Бухареста, я был воспитан в любви к Франции и, особенно, к ее культуре.
Мой отец, Теодор учился музыке в 20-х – 30-х годах в Париже, где они жили с моей будущей мамой, Каролой. Я мог бы родиться в Париже, по крайней мере зачат я был именно там. Но в 1940-м году началась война, и, оказавшись в Румынии, мои родители не смогли вернуться во Францию, так как границы оказались перекрыты.
Мой родной язык – румынский имеет латинские корни, так что французский мне значительно ближе, чем англо-саксонские, славянские, германские и все другие языки. Вдобавок я всегда обожал французскую музыку: Куперена, Рамо, Сен-Санса, Форе, Дебюсси и прежде всего Равеля.
Бухарест в те времена называли «маленьким Парижем». Однако мне всегда казалось очень важным для композитора, и вообще для творческого человека - не забывать о своих корнях, которые хранят и подчеркивают индивидуальность, не позволять себя поработить, а в конечном счете и уничтожить, всяким внешним влияниям, которые сейчас так сильны, благодаря всему тому, что сейчас называется «глобализацией».
Приехав в 33 года со своей скрипкой в Париж, я начал с мирового турне, давая концерты камерной музыки, что позволяло заработать на жизнь и повидать Штаты, Южную Америку, Европу...
11:05 17 ноября 2014
Музыка Владимирa Косма из кинофильма СтуденткаМежду двух гастролей, имея рекомендательное письмо моего педагога Михаила Андрику, я решил представиться Мадмуазел 4000 ь Надя Буланже. Прослушав несколько произведений в моем исполнении на фортепиано, она разрешила мне посещать ее занятия в Американской консерватории Фонтенбло. Тогда я осмелился попросить дать мне несколько частных уроков по контрапункту у нее на дому. Обыкновенно она не соглашалась, но мне повезло, и всё кончилось тем, что она ответила мне довольно сухо: «Хорошо. Но Вы, юноша, обязаны будете мне приносить все задачи, выполненными наилучшим образом, и во всех ключах До!» Понимая, как же мне повезло быть на данный момент её единственным частным учеником, я старался быть на высоте. Надя Буланже была великой личностью, знаком уходящей эпохи... Она поддерживала традицию «открытых салонов», и вечерами, по средам ее бывшие студенты и большие музыканты знали, что они могут прийти к ней, в дом на улице Баллю. Там можно было встретить Леонарда Бернстайна, Джан Карло Менотти, Игоря Маркевича, Жана Франсэ, Франсиса Пуленка... Я был чрезвычайно горд тем, что я - ученик той, кто входила в близкий круг Игоря Стравинского, преподавала Аарону Коплану или Дину Липатти...
Параллельно с моими занятиями с Надя Буланже и в Парижской Национальной консерватории, где мне была предоставлена стипендия, я начал работать аранжировщиком для таких великих артистов как Жанна Моро, Жаклин Франсуа, Жюльетт Греко, Шарль Тренэ, Жан Саблон, Клод Боллинг ...
Но именно встреча с Мишелем Леграном стала решающей, подтолкнув меня попробовать пожить во Франции. Был 1966 год. Мишель Легран уже тогда был звездой, и, узнав, что в зале Гаво объявлен его концерт, я бросился туда. После концерта мы с моим отцом, который познакомился с ним в Москве несколькими годами ранее, пробрались за кулисы. Отец представил меня Мэтру, просил его меня послушать и сказать свое мнение о моей музыке. Так началось долгое сотрудничество: я стал его ассистентом в целом ряде французских и американских фильмов, таких как «Нежный проходимец» с Жан Полем Бельмондо, «Человек в Бьюике», «Афера Томаса Крауна» со Стивом МакКином или «Девушки из Рошфора» Жака Деми...
- Вам сопутствовала удача - вы почти мгновенно пробились в кино - помогали самому Мишелю Леграну, который и помог вам «выйти в люди» - в чём в те годы вы видели своё призвание? Чего хотели добиться?
- Мне все больше хочется выразить себя, представляя мои сочинения вне хронометражных ограничений, порой очень жестких, которые навязывает фильм.Благодаря кино, широкая публика услышала много моей музыки, ставшей, надеюсь, частью коллективной памяти. Композиторы всегда использовали фольклорные темы (как, например, Чайковский, Балакирев, Римский-Корсаков, Стравинский, Барток и т.п.) или популярные мелодии (как это делали Гайдн, Бетховен, Лист, Берлиоз), развивая и перерабатывая их в своих симфонических полотнах. Эти вехи помогают слушателю лучше оценить непосредственно работу композитора. Мне же, вместо использования популярных музыкальных или фольклорных тем, показалось интересным работать с моими собственными темами, которые публика уже слышала и полюбила в фильмах, музыку к которым я писал.
Вот почему на протяжении почти пятнадцати лет я много занимаюсь переписыванием, переложением часто на симфонический оркестровый состав, моей музыки к разным фильмам. Отталкиваясь от нее, беря ее за основу, я реконструирую эту музыку, создаю цельные музыкальные произведения, которые можно слушать потом в концерте, по радио или на диске, без картинки и текста.
Так было с «Берлинским концертом», написанным первоначально для фильма «Седьмая мишень» с Лино Вентурой, а затем превращенного в полноценный 30-минутный концерт, исполненный Вадимом Репиным и Лионским Национальным оркестром. Таким же образом я сочинил оперу «Марьюс и Фанни» по заказу Марсельского оперного театра, исполненную и впоследствии записанную Роберто Аланья и Анжелой Георгиу (заглавные партии) и Лондонским симфоническим оркестром (за пультом стоял я сам), или «Басни» по Лафонтену – дивертисмент для чтеца и Швейцарского симфонического оркестра.
В 2008 я написал музыкальную комедию «Приключения Раввина Якова», поставленную в парижском Дворце Конгрессов, а годом позже я дирижировал мировой премьерой «Кантаты 1209», посвященной 800-летию «Осады города Безье» («Котел при Безье»).
Эти и многие другие мои сочинения содержат темы или фрагменты, которые первоначально были мной созданы для кино. Кстати, такие «музыкальные перемещения-трансферы» были нередки и в творчестве моих знаменитых предшественников: Шостаковича, Прокофьева, Шнитке, Корнголда...
К тому же это потрясающий опыт для самого композитора: встреча со своей публикой и управление большим серьезным оркестром со знаменитыми солистами на концертных площадках Парижа, Будапешта, Брюсселя, Женевы, Санкт-Петербурга, Бухареста и, разумеется, Москвы!
- Вы - создатель более чем двух сотен саундтреков, среди которых музыка для известнейших фильмов с участием Пьера Ришара, Жерара Депардье, Жан-Поля Бельмондо, Луи де Фюнеса, Софи Марсо... Как вы справились с головокружительным успехом и в чём видите призвание композитора/музыканта?
- Фильмы с участием знаменитых актеров, к которым я написал музыку, имеют, и правда, большой успех, и, как и их музыка, сопровождают уже несколько поколений зрителей и слушателей. Они стали достоянием широкой публики, и входят, порой, в коллективную память поколений на протяжении уже почти что 50-ти лет. Полвека – это много, но не достаточно!
Порой я сам себе задаю вопрос относительно моего творческого долголетия. Каждый композитор, каждый артист хотел бы, чтобы его творчество долго оставалось востребованным. Ответ знает только время.
Однако, пытаясь, все-таки, ответить на этот вопрос лично, скажу так: «Шедевр представляет собой сумму удачных деталей». И я стараюсь, чтобы моя музыка была мелодичной без банальности, «доступной» и в то же время «мудрой». Я стремлюсь оставаться самим собой, быть предельно искренним, не забывать своих центрально-европейских корней, слушать все: от «дошедшего из тьмы времен» и вплоть до того, что делается в мире музыки сейчас: новые музыкальные инструменты, современные направления, но я не собираюсь оставаться «модным» любой ценой. И, лишь когда поиск длится слишком долго, я прошу Небо помочь и ниспослать мне мелодическое вдохновение, или хотя бы мотив, который я смог бы развить.
- 25 ноября вы выступите на главной сцене России... В нашей стране вас любят и ценят ни одно десятилетие. А что вы знаете о России, о нашей культуре?
- Я очень счастлив и действительно тронут до глубины сердца тем фактом, что мою музыку знают и любят в России. В связи с предстоящим приездом, скажу, что есть два события - очень ярких в эмоциональном плане, которые определяют мою жизнь сейчас и в недавнем прошлом: во-первых, возвращение после 50-ти лет разлуки на родину – в Румынию, где у меня недавно было 2 концерта, и я дирижировал Филармоническим оркестром Бухареста и, вот теперь - мой предстоящий приезд в Россию, кульминацией которого станет концерт 25 ноября в легендарном Государственном Кремлевском Дворце, в Москве. Россия – страна, чьей историей и культурой я с детства грезил, испытав мое первое музыкальное потрясение в 6-летнем возрасте - на симфоническом концерте в Бухаресте, где исполнялась «Шехерезада» Римского-Корсакова. Услышанное меня совершенно потрясло, и привило любовь к музыке, называемой «классической». Уже потом, множество великих советских исполнителей приезжали в Бухарест, и я, потрясенный, слушал Давида Ойстраха, Леонида Когана, Рихтера, Гилельса ... Поймите мое желание и те чувства, которые вызывает во мне будущий приезд в Москву с возможностью погулять по ее переулкам и увидеть места, где жили и создавали мировые шедевры члены «Могучей кучки», Чайковский, Прокофьев, Скрябин, Шостакович и другие гении русской музыки.
- Хотели бы создать музыкальное сопровождение для российского кино?
- Да, и с большим удовольствием.
- Кого из российских музыкантов/композиторов вы знаете?
- Я знаю главным образом великих классиков 19-го – начала 20-го века, которых знает и любит весь мир, великих романтиков, творивших несколько позже – Рахманинова, Метнера, и, конечно же, Прокофьева, Шостаковича, Хачатуряна, не забывая и композиторов, работавших в более «легких» жанрах – таких как Исаак Дунаевский и Соловьев-Седой. Еще более поздних ... Шнитке, Губайдуллину ... я знаю меньше.
- Весной будущего года вам исполняется 75 - три четверти века - отличный момент чтобы задуматься над тем, что уже сделано и подумать о чём-то новом... Есть ли ещё нечто, что вы пока не успели воплотить в жизнь, но очень хотите?
- Мою разнообразную карьеру отмечали события, происходившие и по моей воле, и независимо от нее. Первым публичным успехом стал «Высокий блондин в черном ботинке» с Пьером Ришаром, с мелодией, сыгранной на панфлейте - румынском народном инструменте, тогда мною для себя открытом, но с тех пор не использовавшимся вновь. Я всегда избегал эксплуатирования единожды найденной «жилы», и работа для кино является для к 2000 омпозитора идеальной школой поиска разнообразных форм и приемов. К моим более чем тремстам фильмам, мне всякий раз приходилось менять колорит, переходить к чему-то новому. Что касается оперных соблазнов, то фильм «Дива» дал мне возможность повозиться и с этой темой. Меня издавна манили все существующие музыкальные жанры, хотя грань между популярной (легкой) музыкой – музыкой для кино, джазом, шансоном и музыкой «серьезной» до недавнего времени была непреодолимой.
И вот, сочиняя «Игрушку», «Бум», «Реббе Яков», «Невезучие», телесериал «Любовь в наследство» я позволял себе писать также симфонические произведения, концерты, камерную музыку, джаз, оперу... Сегодня я заканчиваю музыку к новому фильму и пишу Концерт для мандолины и струнного оркестра. Напишу ли я новую оперу? Музыкальную комедию? Надеюсь, что наше интервью будет вскоре продолжено, что мы увидимся вновь и очень скоро, и я расскажу вам все то, о чем сейчас сказать забыл, и, конечно же, о моих новых планах!
11:05 17 ноября 2014
Музыка Владимирa Косма из кинофильма Игрушка- Больше полувека вы творите мировую музыкальную историю... А кого из ваших не менее известных коллег вы могли бы назвать своим учителем? Тем, на кого вы ровнялись?
- Я затруднюсь назвать какого-то одного композитора, я испытал влияние многих, однако своими «учителями», пусть непрямыми, опосредованными, я считаю Мориса Равеля, Дюка Эллингтона, Энрико Манчини, Мишеля Леграна, Сергея Рахманинова ... нельзя не упомянуть и Дэвида Раксина, гениальногоамериканского музыканта, написавшего, в частности, музыку к «Лауре» (Отто Премингера, 1944), к фильмам Винсента Минелли, и много сотрудничавшего с Чарли Чаплиным.
- Ваши дети пошли по вашим стопам?
- Мой сын Мишель, которого с малолетства баюкала музыка, в равной степени увлечен и музыкой (он играет на скрипке и фортепиано), и кино (он только что закончил работу над своим первым полнометражным фильмом, вышедшем в прокат в США, сюжет связан с шахматами).
- Какую вашу работу вы сами больше всего любите?
- В принципе, для удовольствия я слушаю музыку других композиторов, но иногда услышишь по радио или телевизору, или в холле гостиницы музыкусобственного сочинения ... Вот, к примеру, сегодня в 18:30 в машине по радио сначала передавали музыку из «Игрушки», а потом из «Бум»’а с Софи Марсо, и, должен признать, было приятно.
- У вас есть мечта?
- Мечтой всегда было приехать в Москву и побродить по местам, связанным с Балакиревым, Бординым, Скрябиным, Мусоргским, Горовицем, Мильштейном и Яшей Хейфецем.
- В нынешнее нелёгкое время, когда гибнут люди, не мог бы человек, который создаёт одну из важнейших объединяющих человечество нитей - музыку - дать свой жизненный совет человечеству? Ваш план правильной жизни?
- Я не проповедник, ни философ, а всего лишь музыкант и композитор. Скажу так: «Да здравствует Любовь, Дружба, Труд и Музыка»!
