С 12-го июня в прокате остросоциальное роуд-муви про сирот «Я не вернусь» эстонского режиссера Ильмара Раага, снятое в России, по сценарию российского драматурга Ярославы Пулинович, на российские деньги и с российскими актёрами. Мы встретились с Ильмаром Раагом, который приехал в Москву на премьеру и поговорили о России, зрительском внимании, насилии, злости и о том почему обиды возвращаются.
Это ваш российский дебют. Почему вы решили поработать с русскими актерами?
На первом месте для меня был сценарий, написанный российским драматургом Ярославой Пулинович. До этого я был уверен, что никогда не буду снимать кино по чужому сценарию. Но тут мне попал этот не совсем стандартный сценарий, выросший из театральной пьесы - и я заинтересовался. Он был очень красиво написан. Правда, пришлось его сократить, потому что у театра гораздо больше времени на зрительское внимание, чем у кино.
Какие впечатления от работы в России и с русскими актерами?
Ну, это оказалось целым приключением, особенно в плане человеческих отношений. До встречи с Пушкарук и Лобачевой я думал, что уже видел профессиональных актеров в Эстонии и Франции. Но эти девочки оказались очень настоящими.
А где вы нашли Вику Лобачеву?
Мы с самого начала решили, что будем искать маленького зверя. И тут же поняли, что симпатичная девочка, похожая на куколку нам для этой роли не подойдет. На финальном этапе кастинга у нас было несколько хороших кандидатур. Но наша Вика настоящая еще и потому, что она жила когда-то в детском доме. На момент кастинга она уже жила в семье. Когда я спросил у нее, сможет ли она курить в кадре, она ответила, что сможет, хоть и бросила курить в десять лет.
Вы как-то погружались в детдомовскую среду прежде чем приступить к съемкам фильма?
Да, конечно. Мы начали искать объекты для съемок, были в нескольких детских домах в Ленинградской области, разговаривали с этими детьми. Для меня было принципиально важно - не соврать про детские дома, не показать что-то неправдоподобное. Поэтому я более-менее разобрался в вопросе. Я узнал, например, что у детских домов много разных спонсоров, которые заваливают детей игрушками. Но вот время свое на этих детей тратить никто не хочет. Еще примечательная деталь: хотя детдом это не тюрьма, дети все равно чувствуют себя в заточении и все как один говорят «вот потом будет у меня вольная жизнь».
Вы наверное знаете, что у нас последние года два тема детдомов болезненно воспринимается в связи с историей вокруг закона Магнитского. В прошлом году вышло два важных документальных фильма «Темная материя любви» и «Мама, я убью тебя». Сценарий к вашему фильму был написан еще в 2009 году. Когда вы взялись за реализацию (я понимаю, что по приглашению продюсеров, но все же) сценария, вас интересовала только история?
Я не русский, и я не имею права что-то по этому поводу говорить с поучительными или обвинительными интонациями. Для того, чтобы что-то заявлять и кого-то стыдить, надо эту историю исследовать дольше и глубже. Для меня это не история детских домов, это человеческая история. Когда я снимал «Класс», я консультировался с психологами. Они мне объяснили, откуда у подростков берется злость или тяга к насилию. Прозвучала такая теория: если дети до пяти лет не чувствуют поддержки со стороны семьи и любви, в будущем им будет очень сложно строить отношения и сохранять вокруг себя близких людей. По-моему, сценарий Пулинович является как будто иллюстрацией к этой теории. Когда Аня выходит из детдома, формально у нее все есть, но в в то же время всем своим поведением она как будто говорит «у меня было несчастливое детство, поэтому вы все должны мне его компенсировать». И такое же точно у нее отношение к любви. Любовь - это что-то, что все должны ей отдавать, а она не должна, не может или не хочет. Или просто не знает, как это делается.
Героиня достаточно неприятная. Сцена, в которой она отказывает беременной девушке в пересдаче зачета - в ней сразу много подтекстов. То ли Аня, которую бросила когда-то мать, ненавидит всех беременных женщин. То ли завидует чужому семейному счастью.
Я служил в Советской Армии два года. Первые полгода всем было очень трудно, но, тем не менее, мне было понятно, что если меня унижают там, это не значит, что я впоследствии на ком-то отыграюсь. А для очень большого количества русских это была как раз-таки история с продолжением: меня унижают сегодня, я буду унижать завтра. Так же и эти дети на подсознательном уровне когда чувствуют, что их обидели, обделили, часто эту обиду «возвращают», передают по кругу.
