Сегодняшний день для многих ознаменовался огромной утратой - не стало легендарной балерины Майи Плисецкой. Казалось бы, совсем недавно она праздновала свой юбилей. Политики, деятели культуры и простые люди спешили сказать ей слова поздравления и пожедать долгих лет жизни. И вот ее не стало.
Почти пять лет назад, 20 ноября 2010 корреспондент «КП» побывал в Мюнхене в гостях у великой балерины и ее мужа, композитора Родиона Щедрина.
Вылетая в Мюнхен, я захватил буханку бородинского и банку селедки, так любимой Майей Михайловной (она называет ее величаво – селеда). Знал, лучшего московского гостинца для Плисецкой нет. И действительно, селедку она тут же загорелась открывать. Но Родион Константинович посмотрел на жену с ласковой укоризной: мы же на концерт идем сейчас. Тогда Майя Михайловна отрезала широкий ломоть пахнущего кориандром бородинского. И тут же с удовольствием стала разглядывать номер “Комсомолки” с отрывком из последней своей книги. Конечно, можно посмотреть и в Интернете, но все же приятнее держать в руках газету, которую Плисецкая, по ее словам, очень уважает. Они со Щедриным специально ездят на мюнхенский вокзал, где в киоске покупают дайджест “КП”.
Выпив кофе с бородинским хлебом, мы отправились в “Принц-регентен театр” – там мюнхенский камерный оркестр отмечал свой юбилей. Майя Михайловна, подъезжая, кивнула на здание театра: здесь я танцевала свою последнюю «Айседору». И так ностальгически вздохнула, словно готова была хоть сейчас взлететь на сцену…
Щедрин с Плисецкой скромно встали туда, где выдавали конверты с приглашениями. «Гвоздём» юбилейного концерта было выступление финского пианиста и композитора Олли Мустонена, который дружен с Щедриным. Холодный финн играл так по-русски разудало, что, казалось, рояль не выдержит напора его страстных рук. А в гримерке, куда Плисецкая с Щедриным заглянули, Мустонен подарил Майе Михайловне самый свой шикарный букет.
А назавтра мы отправились в пивную: где ж ещё посидеть в столице Баварии? «Нет большего знатока ресторанов в округе, чем Маюша – а их тут больше двадцати. Наверное, новая книга будет как раз о ресторанах», – шутит Родион Константинович. «Да, пиво люблю!» – честно созналась балерина. Любимым заведением Майи Михайловны оказался ресторанчик рядом с домом, который держит сербское семейство. Едва мы вошли, расплывшийся в улыбке до ушей хозяин заведения и шеф-повар Илия тут же послал Плисецкой воздушный поцелуй. Блюда выбирали недолго: равиоли со шпинатом для Майи Михайловны, спагетти для Щедрина, супчик минестроне для всех. Щедрин нашу с Майей Михайловной пивную компанию не поддержал и заказал рюмку граппы. Вот такой получился мюнхенский обед с итальянскими блюдами в сербском ресторанчике.
- А сами вы, Майя Михайловна, готовите? – не удержался я от провокационного вопроса.
- Когда надо, приготовлю. Щедрину нравится. Я с удовольствием готовлю, но никаких изысков. Главное - вкусно, вот и хорошо.
- Я ей каждый раз говорю - наготовила как на маланьину свадьбу, - смеется Щедрин.
- Майя Михайловна, в одной из своих книг вы писали, что у вас всегда был просто зверский аппетит.
- Так оно и есть!
- А как же диеты?!
- А я их не соблюдала! – гордо говорит Плисецкая, с удовольствием уплетая равиоли. И чтобы добить окончательно, добавляет: «Я ела всегда много. И вес мой был чуть-чуть больше, чем нужно. Бывали периоды, когда я худела, но неумышленно – просто из-за репетиций не успевала поесть». И неожиданно по-домашнему предлагает: «Вкусно как – попробуйте-ка мои равиоли!» От такого приглашения трудно отказаться.
Тут Илия подходит узнать, понравилась ли угощение: ради таких гостей он сам стал к плите.
- Зер гут! – восклицает Майя Михайловна. И вдруг по ресторанчику плывёт музыка «Кармен-сюиты». Илия довольно улыбается – его сюрприз удался. Здесь же в мюнхенском ресторанчике и состоялась «Беседка «КП» с прославленной балериной.
- Да, пиво люблю! - честно созналась Майя Михайловна корреспонденту «КП».А вот поход на футбол, куда мы собирались в эти мюнхенские дни, сорвался: хотя, как признался Щедрин, и билеты были, и знакомые звали. Но не срослось. Майя Михайловна была явно разочарована, и несколько раз, с надеждой глядя на Родиона Константиновича, вздыхала: “Может, еще получится?”. Дело в том, что Плисецкая с Щедриным заядлые болельщики – таких еще поискать. В Мюнхене ходят на футбол, как на работу. И так сыпят именами футболистов – и немецких, и наших, – что впору работать в “Советском спорте”.
« Я НАМНОГО ПРОЩЕ И ОБЫЧНЕЕ…»
- Перед нашей встречей Вы сказали по телефону: я наслаждаюсь жизнью сейчас, хотя и не танцую.
- Это правда. Я не должна напрягаться, моя лень отдыхает. Я могу жить музыкой Щедрина, которая для меня свет в окошке.
- А каково это – находиться в тени своего мужа? В книге вы пишете, что Щедрин сначала был в тени вашего шумного успеха. А теперь вы как бы ролями поменялись.
- Именно поменялись. У Щедрина сейчас столько премьер, и старые сочинения в новом исполнении, и балеты, симфонии, оперы. Вы знаете, ради этого стоит жить.
- У вас традиция - Родион Константинович к каждому вашему юбилею дарит свою музыку. Как сказал однажды, не бриллианты же дарить!
- Было такое.
- Что, так ни разу бриллианты и не подарил?
- Зачем? У меня их нет и не надо. Однажды я сказала Славе Ростроповичу, что Родион подарил мне «Даму с собачкой». Он говорит: статуэтку? Я говорю: нет, балет!
- А Вы никогда не ревновали Родиона Константиновича?
- Не давал повода.
- Однажды вы рванули к Щедрину из Праги, где были на гастролях, прямо в Карелию …
- Это первые месяцы нашей совместной жизни. Я приехала к нему в Сортавалу. Мы жили в маленьком домике, без удобств вообще. Вокруг домика лоси бродили. Счастливый месяц…
- Счастье той поры и нынешнее - оно разное?
- Конечно. Разное время, мы другие. Жизнь прожита.
- Как важно не растерять это счастье, подковать судьбу...
- Это уметь нельзя. Это или есть, или нет. Как талант. Когда спрашивают, как, что, почему, - полная ерунда. Если бы люди жили по рекомендациям, может быть, жизнь была бы другая.
- Как-то Вас спросили, как же можно жить с человеком, у которого в голове все время музыка?
- Отвечу, как и тогда – хорошо жить с таким человеком. Просто прелесть. Меня поражали больше звукорежиссеры, которые говорили Щедрину: сразу видно, что вы на виолончели (на трубе, скрипке…) играли. А он ведь эти инструменты в руки не брал. Когда у человека в голове оркестр в сто человек, и каждому он пишет правильно его партию - это для меня загадка неразрешимая.
- Вы не раз признавались, что во времена СССР не уехали за границу из-за Щедрина. А если бы он решился?
- Он бы не уехал. Он до мозга костей русский человек, внук священника. Вы посмотрите на его произведения: может, единственная тема не русская – «Кармен-сюита». А остальные? Балеты «Чайка», «Анна Каренина», «Дама с собачкой». Симфония «Мертвые души». Балет «Озорные частушки». «Очарованный странник» – гениальная опера. А «Боярыня Морозова» – куда уж более русское?!
- Но многие считают, что вы давно покинули Россию…
- Мы – граждане России, у нас российские паспорта. А в Мюнхене у Родиона Константиновича договор со всемирно известным издательством «Шотт». Поэтому мы здесь. Здесь изданы все произведения Щедрина. И главное – исполняются. Это тоже великое дело. Исполняют самые лучшие музыканты, лучшие дирижеры, лучшие оркестры, лучшие солисты поют. А если бы мы жили на авторские гонорары в Москве, мы были бы нищие. Здесь же с авторским правом все нормально, платят по-немецки аккуратно.
- За 19 лет у вас так и не появилось своего дома в Мюнхене?
- Вы же видели, мы снимаем квартиру. Это, как в старину говорили, меблированные комнаты. Нас это устраивает. Есть женщина, которая в нашем доме моет лестницу: заодно один раз в неделю убирает у нас. Продукты покупаем сами.
- И так живет великая балерина?
- Я не нахожу радости в том, чтобы шиковать. Я нахожу в этом заботы. Если иметь дом, его же надо убирать, содержать. Караул! А так, как в гостинице, – мне удобно. Я знала известных людей, которые всю жизнь так жили. Например, Набоков. Давид Бурлюк со своей женой Марусей. Деньги у них были, могли платить. И я не считаю, что они неправы. Достаточно других забот.
В жизни я намного проще и обычнее, чем люди думают. Я не считаю, что я золото. Совсем нет. Какая есть… Хотите любите, хотите нет. Я не настаиваю ни на чем.
АННА ПАВЛОВА
- А это правда, что многие документы, памятные вещи вы отдали в архив в Берлине, а не в Москве?
- Я разделила архив. В Москве, наверное, даже больше. Я подумала: где-то что-то погибнет, а где-то останется. Пускай будет и тут, и там. В Москве до сих пор не разобрали. А в Берлине была роскошная выставка год назад. У меня дома почти ничего нет. Костюмы я отдала в музеи. Больше всего – в Бахрушинский. То, что принадлежало театру, в театре. Костюмы от Кардена в Питере – в Русском музее, в Театральном.
