Беда, что и адвокат Добровинский, и пожелавшие высказаться в отношении его предложения толкуют в понятиях мелких частностей, не затрагивая сути дела: основополагающего вопроса, что такое и для чего необходима человекам и государствам семья. Это как если бы кто-то, не понимая, как устроен автомобиль, стал подавать предложения по его усовершенствованию. Иное дело, в случае со сложными техническими устройствами нелепость подачи предложений профанами очевидна всем.
Относительно же устройства общества всякий мнит себя знатоком, и полагает допустимым подавать безответственные предложения и мнения. Хотя даже самое простое общество (скажем, первобытное племя) устроено много сложнее самого технически изощрённого автомобиля. А законы любого общества настолько далеки от полноценного познания науками, что самому обществу производить над собой опыты самоубийственно.
Наивный человек (или всё же сознательный вредитель?) Карл Маркс имел глупость и наглость заявить в середине девятнадцатого века, что познал законы общества. Ну так плоды применения его измышлений к жизни не просто печальны, но катастрофичны, что русским известно много лучше, чем иным народам. Современная же общественная наука только начала подходить к осознанию, насколько ограничены её предсказательные возможности, и насколько опасно разрушать складывавшиеся веками порядки. Не только в силу недостаточного уровня развития науки, но и в принципе, в силу особенностей общественных явлений. Ярким примером чего является, скажем, такое выдающееся достижение человеческого духа, как новая институциональная экономика.
В общество и семью за последние лет двести внесено было разного рода социальными «инженерами» множество «улучшений» (в кавычках, потому что, в отличие от настоящих инженеров, эти ни бельмеса не смыслят в устройстве того, что желают изменить). Каждое из таких «улучшений», по внешней видимости и в течение небольшого времени преодолевая какой-то наблюдённый «критическим» взглядом «недостаток», всегда было чревато очень значительными осложнениями долгосрочного порядка.
Именно потому, что отрицательные «побочные действия» социальных новшеств обычно проявлялись на протяжении куда более длительных временных промежутков, эти новшества не воспринимались человечеством как опасные, и потому не получали должного отпора: те, кто их учинял, и те, кто им не препятствовал, уже давно лежали в земле, а вредные последствия падали на их внуков и правнуков. (Хотя люди благоразумные и осторожные всегда предостерегали от употребления выдуманных из головы «улучшений» общества).
Например, борьба феминисток за право женщин на развод по собственному желанию, казалось бы, решала столь острый, представлялось в старину, вопрос, как судьба жён мужей-тиранов. Беда, что дать право на развод по собственному одностороннему желанию одним только страдающим от тирана женщинам было невоможно, не дав такого же права всем, в том числе и мужчинам. А это оказалось наказанием для куда большего, чем страдали от тиранов, числа женщин: мужья стали всё более массово покидать жён от безответственности, или прискучив надоевшими старыми жёнами и семейными тяготами, а порой - ради прелестей молодой красотки... В свою очередь, неуверенность женщин в будущем своего брака, основанная на праве мужчин на развод (напомню, возникшему симметрично новоявленному праву женщин), привела к тому, что многие женщины стали ограничиваться одним ребёнком: выйти второй раз замуж с двумя и более детьми значительно сложнее, чем с одним. Да и поднимать одно чадо покинутой мужем матери-одиночке легче, чем несколько. (Замечу, право на развод не решило и вопроса с мужьями-тиранами: сообщениями об избиваемых жёнах полны современные СМИ самых «прогрессивных» стран).
Распечатать
