Можно ли говорить, что эта ситуация — свидетельство того, что церковь стремится оказывать влияние на культурную жизнь?
Если рассмотреть религию как некую идеологию — не содержательно, а как процесс, — то нужно вспомнить историю. А она показывает, что у нас с идеологией всегда был перебор. Хотя, на мой взгляд, вхождение религиозной жизни в общество — нормальный процесс, здесь даже разговора нет. Но надо говорить о темпах и о сферах влияния, особенно с принятием в 2013 году двух статей, касающихся оскорбления религиозных чувств и чувств верующих в Административном и Уголовном кодексах.
То есть ситуация вокруг «Тангейзера» стала возможной из-за этих статей?
Мне кажется, что эти статьи были поспешно приняты в той форме, в которой они есть. Они носят «резиновый» характер, там нет никакой конкретики, обозначено только направление. И это делает возможной ситуацию, которую мы сейчас наблюдаем вокруг «Тангейзера». Митрополит Новосибирский и Бердский Тихон выступил заявителем по этому вопросу, и начались обостренные процессы. А обострение как раз в том, что митрополит не воспользовался авторитетом церкви как социального института, а воспользовался способом заявления в прокуратуру, столкнув правовое, художественное и религиозное поля.
Пытался ли театр вступить в диалог с православными активистами?
Ситуация развивалась так: мы узнали из СМИ, что написано заявление в прокуратуру. Нам же никто слова не сказал, не выразил озабоченность, не заявил о ней. Если бы нам сказали: «Ребята, давайте встретимся» — ответ был бы один: «Давайте. Куда приехать? Приедем. Объясните, в чем проблема, может, мы действительно чего-то не доглядели». Но никто слова не сказал. В итоге суд первой инстанции снял все вопросы по театру, и мы сейчас находимся в условиях решения суда, где отсутствует состав правонарушения в обоих процессах — моем и режиссера Тимофея Кулябина. Что будет дальше — не знаю. Зампрокурора Новосибирска, поддерживающий обвинение, еще не получив заключение решения суда, сделал заявление в СМИ, что прокуратура будет подавать апелляцию. Хочу спросить: корректно ли делать такие заявления, не имея на руках мотивировочной части заключения суда? И еще не все завершилось: следственный комитет ведет доследственную проверку, мы не знаем ее итоги.
То есть даже если бы не было апелляции, решение мирового суда — не окончание истории?
Мировой суд решил вопрос в пределах Административного кодекса, а Следственный комитет ведет проверку по уголовной статье. Тема та же — оскорбление чувств верующих; формулировка иная.
Вы размышляли над тем, почему эта история произошла тут, в наукограде, а свидетель со стороны обвинения, Борис Пивоваров, служит в церкви в Академгородке? Это случайность или есть какая-то взаимосвязь?
Я думал над этими вопросами. Мне кажется, дело в том, что в Новосибирске и по части театрального дела, и по части науки, и по части бизнеса достаточно высокая температура жизни. Рядом город Омск, тоже миллионник, между этими городами — 650 километров. Давайте сравним один параметр, отражающий подвижность жизни горожан, — пассажиропоток в аэропортах Толмачево и Омска. В 2014 году в Новосибирске он свыше 3 млн человек, а в Омске — порядка 600 тысяч. Понимаете разницу порядков? В Новосибирске все очень активно и интенсивно развивается. И театр здесь не может жить в отрыве от российского и мирового музыкального тренда. Мы же не в закрытом пространстве живем.
Но я вижу, что в последние три-четыре года образовался разрыв между представлениями о светской жизни, которые есть у митрополита Тихона, и тем уровнем художественной и социальной жизни, которая есть в Новосибирске. Это с одной стороны. А с другой — появилось законодательство относительно чувств верующих. Если есть законодательство, должна быть правоприменительная практика. Сейчас первый случай, который дал повод к такому применению статей, касающихся чувств верующих. Но острые дебаты по этому поводу идут давно.
Вам что-либо известно о примерах, кроме ситуации с «Тангейзером», которые иллюстрируют конфликт между светской и религиозной общественностью Новосибирска?
До нашего случая был перенос двух художественных выставок из одного помещения в другое по инициативе православных активистов. Потом не приехали две музыкальные группы — я не вникал в это так глубоко, но знаю, что к этим группам у православных активистов были какие-то содержательные вопросы. И вот теперь эти люди пытаются взяться за оперный театр.
Сюжет драмы: 20 декабря 2014 года прошла премьера оперы «Тангейзер» на сцене Новосибирского театра оперы и балета.3 февраля 2015-го в СМИ появилась информация о том, что Митрополит Новосибирский и Бердский Тихон призвал чиновников и прокуратуру позаботиться о соблюдении прав верующих, указав, что в постановке церковная символика используется не по назначению.
4 февраля Прокуратура возбудила дело об административном правонарушении в отношении режиссера постановки Тимофея Кулябина и директора оперного театра Бориса Мездрича.
10 марта мировой суд Центрального района Новосибирска прекратил административные дела Бориса Мездрича и Тимофея Кулябина «за отсутствием состава правонарушения».
9 марта выяснилось, что прокуратура Новосибирской области подала апелляцию на решение суда по делу «Тангейзера».
29 марта стало известно, что Бориса Мездрича, директора Новосибирского театра оперы и балета, уволили, а на его место назначили Владимира Кехмана, директора Михайловского театра Санкт-Петербурга. Распечатать
