О присоединении Крыма
Мы считаем реакцию Запада абсолютно неадекватной тому, что произошло. Когда мы слышим претензии по поводу того, что Россия нарушила международное право, то ничего, кроме удивления, у меня это не вызывает.
Международное право — это прежде всего устав Организации объединенных наций, это международная практика и объяснение этой практики соответствующими международными инстанциями. И потом, у нас есть яркий и свежий прецедент — Косово. Там было сказано самое главное, что при решении вопроса о самоопределении народ, проживающий на определенной территории, не должен запрашивать мнение центральных властей своего государства.
Мы никогда не скрывали, что наши Вооруженные силы, прямо скажем, блокировали вооруженные силы Украины, расквартированные в Крыму, но не для того, чтобы кого-то заставить идти голосовать, это невозможно сделать, а для того, чтобы не допустить кровопролития, чтобы дать возможность людям выразить свое собственное отношение к тому, как они хотят определить свое будущее.
Об ополченцах
Откуда у них и бронетехника, и артиллерийские системы? В современном мире люди, которые ведут борьбу и которые считают эту борьбу справедливой для себя с их точки зрения, всегда найдут вооружение. Главное в том, что нельзя смотреть на проблему в одностороннем порядке. Сейчас на востоке Украины происходят боевые действия. Власти Украины послали туда армию, применяют даже баллистические ракеты. Кто-нибудь об этом говорит? Ни слова. Это говорит о том, что вы хотите, чтобы центральные власти Украины всех там уничтожили, всех своих политических противников и оппонентов? Вы этого хотите? Мы не хотим. И не позволим.
О минских договоренностях
У меня возникает подозрение, что на нас хотят переложить ответственность и хотят, чтобы мы за что-то дополнительно заплатили. Мы этого не хотим. Украина — самостоятельное, независимое, суверенное государство. Минские договоренности возникли только потому, что мы активно включились в эту работу, провели работу и с ополчением Донбасса, убедили их в том, что они должны пойти на определенные договоренности. Если бы мы этого не делали, этого бы просто не произошло. Знаете, почему? Я вам прямо скажу, здесь и секрета нет: потому что люди, которые воюют с армией Украины, говорят: «Это наши деревни, мы родом оттуда. Там живут наши семьи, наши близкие люди. Если мы уйдем, зайдут националистические батальоны, всех убьют. Мы отсюда не уйдем, хоть убейте нас сами». Когда говорят такие вещи, знаете, аргументов-то немного. Ополчение — ладно, это люди, которые борются за свои права, за свои интересы.
Но если центральные украинские власти хотят определить не линию разграничения, что на сегодняшний день очень важно, чтобы прекратить обстрел и убийства, а хотят сохранить территориальную целостность своей страны, то неважно, конкретная деревня или населенный пункт, важно прекратить кровопролитие, взаимные обстрелы, создать условия для начала политического диалога.
В ТЕМУ
17 ноября Верховный суд России признал Украинскую национальную ассамблею — Украинскую народную самооборону (УНА-УНСО) и «Правый сектор» экстремистскими и запретил их деятельность на территории страны. Под запрет также попали еще несколько неонацистских организаций, например праворадикальная организация «Тризуб Степана Бандеры».
