Пан Вальцман жестко заявил, что мова едына, и никаким другим мовам официальными на Руине не бывать. Пана Вальцмана, конечно, плющит в последнее время, и уже никто не понимает, что он несет, но интересен сам вопрос: что такого в мове, чтобы за нее так держаться?
На самом деле, ответ на этот вопрос удивительно прост и ясен. Мова – это единственное, что удерживает Руину, ее единственный скреп. Причем, даже не сама мова, а необходимость ее учить всем и каждому. На украинском языке, на государственном украинском языке по доброй воле, наверное, только Фарион говорит, и то, ровно с тех пор, как перестала быть коммунисткой. Вся элита Руины с трудом подбирает слова на якобы родном языке. Они даже по-английски говорят лучше, чем на мове. Это естественно, ведь нужно понимать хозяев, но совсем необязательно понимать рабов. Что же до населения Руины (а его сложно назвать народом или нацией, потому что у разных частей этой странной страны из общего только майдан), то здесь у каждого свой диалект. На Западе говорят на обрусевшем польском, в Закарпатье — на русинском и венгерском, в Буковине - на молдавском и румынском, в Одессе — на своем собственном одесском, майданный Киев говорит все больше по-русски, как и Юго-Восток; а основная часть Укропии общается на суржике, имея весьма смутное представление и о русском литературном, и об украинском государственном. Помните, вопли Фарион про Маричку и Петрика? Какое отношения эти имена имеют к украинской мове? Никакого. Нормальные имена, только западно-славянские.
Украинский государственный язык – это химера. Мова потому никому и не родная, что она не менее искусственна чем эсперанто. Ее нельзя впитать с молоком матери, её невозможно вспомнить в бреду, прикидываясь до того немцем; невозможно вскрикнуть от боли на мове, невозможно. Украинский государственный язык придумали поляки, желавшие переманить холопов-укропов на свою сторону во время польского восстания, помахав перед ними хрестоматийной морковкой в виде национализма. Поляки собрали в кучу все диалектные слова и выражения, всегда бытовавшие на юге России (и бытующие до сих пор), добавили немного польских слов, отлакировали и вручили благодарным украинцам на счастье. Сработало, семя упало в благодатную почву. Увы, но мова активно насаждалась и правительством СССР. Зачем? Не очень понятно. Видимо, для поддержки лишнего голоса в ООН, для доказательства того, что Украина – это не совсем Россия. Что, безусловно, было ложью. Украина – окраина Руси. Но долгие годы, десятилетия и столетия эту окраину терзали и дергали, все те, кто не хотел Великой России, как не хотят они ее и теперь. Это не могло не изменить население Украины, не могло не породить в нем страх. Именно страх перед иноземцами и временная слабость ядерной России заставили украинцев лебезить и унижаться перед господами, лелея извечную надежду раба однажды занять место хозяина или хотя бы сесть с ним за один стол.
Если на Руине разрешат два государственных языка, то на этом Руина закончится окончательно и бесповоротно. Руина будет естественным образом поглощена живой, состоявшейся страной, говорящей на истинно родном языке. И тогда пан Вальцман окажется не у дел, а то и будет повешен на майдане за все подробности, а он этого-таки не хочет… Вот, и не будет никакого государственного двуязычия на Руине, пока она будет существовать.
