Возможно, что массовый исход сотрудников Музея кино это шаг отчаяния, но необходимо признать, что таким образом они ставят на кон тот самый «священный Грааль», который сохраняли предыдущие четверть века. Если бы в Музее кино речь шла только об идеальном сохранении музейных сокровищ, разве могла бы там речь идти о каком-либо увольнении? Если коллектив музея видит себя в качестве его идеального хранителя, то неужели музейные ценности не заслуживают того, чтобы идти ради них каждый день на компромисс? Попытка бросить все только потому, что не устраивает вновь назначенный руководитель, при том, что прежний никуда не исчезает, а переходит в новое качество, неизбежно провоцирует сомнения в чистоте ее мотивации. Конфликт сотрудников музея кино неизбежно встает в бесконечный ряд других противостояний сплоченных творческих коллективов против неизвестно откуда взявшихся варягов, один из которых мы могли не так давно наблюдать в Театре имени Гоголя, мучительно преображающемся в Гоголь-центр. Не в последнюю очередь принципиальность чиновников позволила этому процессу завершиться благополучно. Реагировать на письма протеста всегда проще всего, брать на себя ответственность за решения, сопряженные с репутационными рисками, куда сложнее.
Тем не менее, конфликт, который к тому же нанес еще один удар по и без того расколотому миру российских кинематографистов – это поражение и самой Ларисы Солоницыной и назначившей ее Владимира Мединского. Ларисе Солоницыной не удалось найти общий язык с коллективом и сделать сотрудников музея членами своей команды. Судя по всему, они давали ей на это шанс, но она его не использовала. Тем самым она вдвойне усложнила себе задачу, если таковой является повышение эффективности работы Музея кино. Теперь ответственность за то, что происходит в музее и за то, в какой степени он заметен в российском культурном пространстве, несет только она. Те, кто заявил о своем желании уволиться, оказались в не менее сложном положении. В отличие, например, от актеров, у которых есть возможность перейти в другой театр, у киноведов, специализирующихся на музейной работе, нет возможности заняться аналогичным видом деятельности еще где-либо, потому что других музеев кино не существует. В отличие от коллективно увольняющихся журналистов, которые могут, вскочив на набегающую медиаволну, открыть новый ресурс, который обеспечит их работой, киноведам вряд ли удастся так просто основать еще один музей. Хочется верить, что они знали, на что шли и принимали обдуманное решение с учетом всех вариантов развития событий.
