Ангела Меркель учила русский в школе, Владимир Путин – немецкий в спецшколе: у них даже не один, а два общих языка. Это не случайность: у России и Германии – давняя и противоречивая история взаимоотношений. Даже в 20 веке эти отношения несколько раз менялись из крайности в крайность – от родственных отношений между домами Романовых и Гогенцоллернов до войны между их странами, от советско-германского промышленного сотрудничества до агрессии гитлеровской Германии против СССР, от советского доминирования над Восточной Германией до падения Берлинской стены и осуждения «Большого брата», превратившего жизнь восточных немцев в тоталитарный ад.
И вновь друзья: в начале 21 века Германия и Россия друг для друга – отнюдь не крупнейшие, но потенциально перспективные торговые партнеры. Для немецкого экспорта Россия – только одиннадцатый по объему рынок, для России Германия – седьмой покупатель товаров и услуг. Эти скромные на первый взгляд места скрывают за собой впечатляющие цифры – например, ежегодный объем экспорта из Германии в Россию составляет чуть меньше 50 млрд долл. Цифра, конечно, бледнеет в сравнении с объемом экспорта в некоторые другие страны – так, Великобритания ввозит из Германии примерно в 2 раза больше. Зато вот объем экспорта из Великобритании в Германию примерно сопоставим с российским. Кроме того, в рамках Евросоюза роль немецкого импорта куда заметнее: Германия обеспечивает треть всех закупаемых в России европейских товаров и услуг.
В нефтегазовой сфере зависимость стран друг от друга еще значительнее: Германия закупает около трети российских углеводородов. Немецкая экономика зависит от российского газа. Причем это зависимость в последние годы даже усиливается – когда после аварии на Фукусиме Меркель инспирировала закрытие АЭС старого поколения, газ стал восприниматься в Германии как лучшее сырье для ТЭК.
А теперь представьте, что Германия на миг утрачивает возможность самостоятельно принимать выгодные для себя решения и соглашается идти в фарватере санкций, проводимых США. Мгновенно встанет вопрос о том, где закупать углеводороды – причем совершенно очевидно, что делать это теперь придется за совсем другие деньги: если российский газ обходится Германии в среднем по 366 долл. за 1 тыс. кубометров, то, например, цена американского сланцевого газа стартует от 600 долл. за 1 тыс. кубометров.
Ограничение на торговлю между странами, которое снизит объем поставок немецких товаров в Россию, мгновенно отразится на самих немецких компаниях и гражданах Германии в целом. Примерно каждая 10-я компания Германия поставляет в Россию часть своих товаров и услуг, и, как правило, крупную часть: искать новых клиентов взамен утраченных этим компаниям придется долго и болезненно. Такие компании, как Adidas, Siemens и ThyssenKrupp уже высказывали свою озабоченность последствиями принятия санкций в отношении России.
Итак, гипотетическая ситуация, в которой Германия согласится принять участие в радикальных санкциях против России, конечно, не станет самоубийством для немецкой экономики (будем избегать всех неоправданно громких фраз), но окажется чреватым добровольным и совершенно нелепым ухудшением экономической ситуации в стране. Для Германии, которая в последние годы и так вынуждена решать отнюдь не простые проблемы (например, оплачивать из бюджета дорогостоящие социальные программы, бороться с резким снижением уровня жизни в ряде восточных земель, развивать города, пережившие деиндустриализацию) этот ворох лишних проблем совершенно не нужен.
Что касается нашей страны, то, как и в 20-30-е годы прошлого века, немецкая промышленность служит для российской источником инноваций. Поставками в Германию в России обычно занимаются крупные компании, которые стараются почерпнуть из совместных проектов новые технологии и подходы. Для российского потребителя Германия давно превратилась в идеал промышленного лидера, которому нужно подражать. Автомобили Mersedes – излюбленная марка российских высокопоставленных чиновников. «Немецкая аккуратность», «немецкая надежность», «качество немецкой техники» - на английском все эти обороты практически не используются, а вот в русской культуре они пустили глубокие корни.
Вот почему никакой подлинной «любви» между Меркель и Путиным нет: немецкий канцлер занимает осторожную и прагматическую позицию – формально разделяя общеевропейское осуждение российского вмешательства в конфликт на Юго-Востоке Украины, Германия отнюдь не торопится предпринимать какие-то практические шаги с целью ухудшить экономический климат в России.
