В нынешних условиях Организация Североатлантического договора (НАТО) – это альянс лишь по названию. Безотносительно к недавним событиям, назревающий конфликт по поводу прав на территориальные воды Восточного Средиземноморья явно свидетельствует о том, что этот военный союз, включающий преимущественно западные страны, явно ослабевает.
Нынешняя напряженность между Турцией и Грецией – лишь одна из граней более обширного конфликта, в который вовлечены, помимо этих двух стран, Израиль, Египет, Кипр, Франция, Ливия, а также другие средиземноморские и европейские государства. Примечательно, что в их число не входят Соединенные Штаты и Россия, хотя последняя, в частности, в зависимости от исхода конфликта, может получить либо потерять значительные рычаги влияния в экономической сфере.
Конфликты такого рода обычно имеют исторические корни – Турция и Греция уже сталкивались между собой в короткой, но ожесточенной войне, в 1974 году. Нынешняя вспышка напряженности, так или иначе связана с соглашением, подписанным 2 января нынешнего года премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху и его греческим и кипрским коллегами, Кириакосом Мицотакисом и Никосом Анастасиадисом. Это соглашение предусматривает прокладку трубопровода EastMed, который, как только он вступит в эксплуатацию, по прогнозам экспертов, наводнит Европу израильским природным газом из Левантийского нефтегазоносного бассейна.
Несколько европейских стран крайне заинтересованы в том, чтобы принять участие и извлечь выгоды из этого проекта. Многие наблюдатели отмечают, что в случае его реализации Европа выиграет не только экономически, но и геостратегически. Дешевый израильский газ позволит снизить зависимость Европы от российского природного газа, который в настоящее время поступает в Западную Европу по двум трубопроводам, «Северный поток» и «Турецкий поток», через Балтийское и Черное моря соответственно.
На российскую корпорацию «Газпром» приходится примерно 40 процентов европейского рынка природного газа, что дает Москве значительные экономические и политические рычаги влияния. Некоторые страны, и прежде всего Франция, прилагают усилия, чтобы освободиться от экономической удавки, каковой они считают российскую монополию в энергетической сфере.
На самом деле, французско-итальянское соперничество в Ливии равносильно колониальным экспедициям прежних веков, и его цель – уравновесить чрезмерную зависимость от российских и турецких поставок энергоносителей.
Будучи прекрасно информированными о намерениях Франции и Италии, русские и турки активно вовлечены в ливийское противостояние, причем эти два региональных игрока поддерживают противоположные стороны конфликта – Правительство национального согласия (ПНС) и Ливийскую национальную армию во главе с фельдмаршалом Халифой Хафтаром (ЛНА).
Хотя конфликт в Ливии продолжается уже много лет, израильский проект газопровода EastMed подлил масла в огонь: он привел в ярость Турцию, которая исключена из соглашения; обеспокоил Россию, которая поставляет в Европу свой природный газ, частично через Турцию; и, наконец, укрепил позиции Израиля, который теперь может резко ускорить экономическую интеграцию с Европейским Союзом.
Предвосхитив создание альянса во главе с Израилем, 28 ноября 2019 года Турция и Ливия подписали соглашение о морской границе, которое дает Анкаре доступ к территориальным водам Ливии. Этот решительный маневр позволяет Турции претендовать на право вести разведку газовых месторождений в обширном регионе, простирающемся от ее южного побережья до северо-восточного побережья Сирии.
«Исключительная экономическая зона» (ИЭЗ) является неприемлемой в Европе, поскольку, если она останется в силе, это фактически перечеркнет амбициозные планы, связанные с проектом EastMed и коренным образом изменит геополитическую обстановку в регионе, в значительной степени определяемую Европой и контролируемую НАТО.
Однако, следует признать, что НАТО больше не является той единой и грозной силой, которую альянс представлял в прежние десятилетия. С момента своего создания в 1949 году североатлантический альянс находился на подъеме. Члены НАТО вели крупные войны во исполнение обязательств о коллективной обороне, а также для защиты Запада от «советской угрозы».
Военный альянс НАТО оставался мощным и относительно единым даже после распада Советского Союза в 1991 году и внезапного роспуска Варшавского договора. НАТО удалось до некоторой степени сохранить сплоченность, несмотря на то, что смысл существования организации – победа над Советами – фактически исчез. Наряду с другими факторами, это объясняется тем, что Вашингтон хотел сохранить свою военную гегемонию, и прежде всего на Ближнем Востоке.
В то время как иракская война 1991 года стала первым мощным проявлением новой миссии НАТО в отсутствии глобального противника, вторая иракская война, начатая в 2003 году, фактически ознаменовала гибель альянса. Не сумев достичь ни одной из поставленных целей в Ираке, Соединенные Штаты начали осуществлять «стратегию выхода», которая предусматривала постепенный вывод американского военного контингента из этой страны и одновременный «разворот к Азии», который был продиктован отчаянным стремлением Вашингтона замедлить военную экспансию Китая в Тихом океане.
Наиболее ярко последствия решения Соединенных Штатов о выводе войск с Ближнего Востока проявились в войне НАТО против Ливии в марте 2011 года. Американским стратегам пришлось даже изобрести малопонятный термин «теневое руководство», чтобы объяснить роль Вашингтона в ливийском конфликте. Впервые с момента создания НАТО, Америка оказалась вовлеченной в конфликт, который в значительной степени контролировался сравнительно небольшими и менее мощными в военном отношении членами НАТО – Италией, Францией, Великобританией и другими.
В то время как тогдашний президент США Барак Обама настаивал на центральной роли НАТО в военной стратегии Соединенных Штатов, уже тогда было очевидно, что некогда могущественный альянс практически утратил свою полезность в глазах Вашингтона.
Франция, в частности, продолжает бороться за НАТО с той же яростью, с какой она сражалась за сохранение европейского единства. Именно вера французов в европейские и западные идеалы определила попытку Парижа заполнить вакуум, оставленный постепенным уходом американцев. Именно Франция в настоящее время играет роль военного гегемона и политического лидера во многих нынешних кризисах на Ближнем Востоке, включая разгорающийся конфликт в Восточном Средиземноморье.
В своей речи на саммите НАТО в Лондоне 3 декабря 2019 года президент Франции Эммануэль Макрон выступил против президента США Дональда Трампа. В ответ Трамп отчитал его, напомнив о том, что безопасность Европы обеспечивают американские вооруженные силы и пригрозив вообще выйти из альянса, если страны НАТО не компенсируют Вашингтону его расходы на коллективную оборону.
Это странное и беспрецедентное зрелище, когда целый ряд стран, таких как Израиль, Греция, Египет, Ливия, Турция, претендуют на ресурсы региона, в то время как НАТО принимает экстренные меры, чтобы предотвратить открытую войну между членами альянса. Еще более странно наблюдать, как Франция и Германия берут на себя руководство НАТО, в то время как Америка, по крайней мере, до сих пор, остается практически полностью безучастной к этому.
Трудно себе представить переформатирование НАТО, во всяком случае, такое, которое отвечало бы интересам Вашингтона и позволяло бы США сохранить свой диктат. Судя по поведению Франции в последнее время, уже в недалеком будущем могут произойти необратимые сдвиги общей парадигмы европейской безопасности. В ноябре 2018 года Макрон сделал заявление, которое тогда многим показалось ошеломляющим, предложив создать «подлинно европейскую армию». Учитывая стремительное развитие событий в средиземноморском регионе и постепенный распад НАТО, в конце концов, Макрон однажды на самом деле может получить свою армию.
