Ввспоминаю, как трагично с инновациями было в нашей инженерной практике.
В нашей разработке (условно - ВКУ) мы могли использовать наиболее качественную советскую комплектацию, которую поставлять «на гражданку» запрещалось. За качество труда платили дополнительную дифференцированную прогрессивку: еще 20-50 халявных процентов к нормированному по стране окладу. Естественно, на нашем низовом уровне под качеством по-советски понимали своевременную сдачу разработанной документации (в моей группе это были электрические схемы ВКУ) и отсутствие ошибок, преимущественно в начертании этих документов. Для этого на уровне предприятия было предусмотрено специальное контролирующее подразделение судьбоносных дам, каждая из которых хоть и не смыслила ничего в электронике, но прекрасно умела подсчитывать количество отклонений от норм выполнения документов по так называемому ЕСКД. Априори считалось, что мы создаем самую современную технику, а что-то исследовать, изыскивать или изобретать - излишне.
Однако, не всегда так получалось.
Так, в нашем ВКУ необходимо было разработать узел растровой строчной развертки. Обычные схемные решения, заимствованные из телевизионной техники, не подходили в связи с жесткими требованиями по климатике, механической прочности и другим причинам. Особенно неприятным оказалось отсутствие возможности реализации в диапазоне необходимых температур одной паршивой детальки, которая в телевизионных приемниках называется регулятором экспоненциальной коррекции линейности строк (РЛС), служащей для компенсации паразитных активных потерь, и представляет из себя регулируемый нелинейный дроссель на феррите. В других областях преобразовательной техники уже давным-давно отказались от подобных решений путем умного использования новых полупроводников. Поэтому очень хотелось и здесь как-то использовать в качестве нелинейного элемента диод. Порывшись в Патентном фонде Михайловского замка, нашел решение Pat USA №3795835., в котором реализована такая замена, но получить приемлемую линейность для ВКУ не получилось из-за того, что она принципиально корректируется только на половине растра. Пришлось серьезно повозиться, прежде чем удалось устранить этот недостаток, причем было найдено решение, в котором нелинейным элементом достаточно качественной экспоненциальной коррекции является обычный кремниевый диод, а ее регулировка осуществляется простым потенциометром.
Если читателю когда-либо приходилось рассматривать электрические схемы старых телевизоров, возможно, он (как, в свое время, и я) был возмущен нечитабельностью схем строчной развертки. В действительности же в данном случае нет никакого злого умысла, а схемотехническая сложность связана с весьма значительной функциональной и регулировочной загруженностью узла.
Поэтому само по себе новое решение строчной развертки требовало громадной адаптационной привязки.
На эту работу, требующую добросовестности в сочетании с тонким творческим чутьем, мало кто способен. Я знал только одного способного на это человека.
Это был Васильев Сергей Александрович. Мы с ним вместе работали ранее во ВНИИ Коминтерна. За глаза и в глаза, всегда и везде все его звали Сережа. По моей просьбе и благословению руководства он быстренько перешел в «Р» и стал доводить новую строчную развертку до ума.
. Сережа взялся за адаптацию новой схемы развертки и через несколько месяцев ее завершил. Неплохо. Наиболее полная схема описана в нашем Авторском свидетельстве СССР №894885. Решение понравилось, после публикации изобретений заинтересовались сторонние разработчики, которые вышли на нас через патентные службы. Мы не делали секретов. Делились ноу-хау с разработчиками из других городов. Кое-кто внедрил, но также как и у нас в ограниченной спецтехнике. И мы предположили, что в бытовых телевизорах наши решения можно тоже недурно использовать.
Стал я донимать телевизионщиков. Но на Козицкого, где изготавливали ленинградские телевизоры «Радуга», заявили, что они лишь изготовители, а не разработчики. Разработчикам все до фени. Не до нас - у них другие большие задачи. Поехал в Москву на самый большой завод телевизоров в СССР. Поговорил с явно не дегенеративным техническим начальником. Он хоть выслушал. Ничего не ответил, но указательным пальцем поманил - пойдем, мол, покажу. Привел в цех изготовления этих самых моточных РЛС и сказал великое: «Вы что, предлагаете мне ликвидировать этот участок? А что на этом месте будет? А куда я дену этих намотчиц? Выгнать? Щаас!». На мои дальнейшие нападки он авторитетно заявил, что, по его опыту, все подобные потуги бессмысленны. Я и заткнулся!
А как же наше родное руководство? За все время моей работы оно не разу не интересовалось и не обсуждало да, думаю, и при желании не смогло бы понять сущность наших технических решений. И не потому, что номенклатурные начальники «Р» в отличие от нас – разработчиков - фатально были отпетыми тупарями. Отнюдь! Просто они легче других усекали, что - не фиг выпендриваться - свят лишь План!
Был гигантский параллелизм разработок не только на уровне предприятия, но и на уровне его подразделений, и это считалось нормой: платили инженерам гроши, а за воротами «Р» стояла куча наштампованных советских спецов, желающих также получать упомянутую дополнительную халяву.
Унификация и стандартизация требовалась в основном на уровне ЕСКД и комплектующих изделий. Сплошь и рядом в двух смежных комнатах разрабатывали с нуля одинаковые узлы, и в результате такой информационной изолированности изделие местами напоминало лоскутное одеяло, но Режим категорически запрещал специалистам общаться по тематике разработок и даже заходить в соседнюю комнату своего же НИО. Доступ к профессиональной отечественной и иностранной информации ограничивался незначительной библиотечной периодикой. Правда, можно было заказать копию журнальной статьи или патента по межбиблиотечному абонементу (МБА). Эта служба была не перегружена и работала медленно, но добросовестно и доброжелательно.
К тому времени железный занавес уже изрядно подгнил, и у нас в Ленинграде изредка стали происходить международные выставки. Однажды я даже попросил отправить ведущих специалистов на одну из таких открытых выставок, напрямую касающейся нашей тематики. Но не то что группу, а даже меня, единственного, не только не отпустили, но и осмеяли как слабака, не верующего в собственные радиолюбительские силы. Зато во первых строках судьбоносной аттестационной характеристики - то ли в дурацкую шутку, то ли по злому умыслу - отметили мою главную особенность - «…посещает международные выставки».
Впрочем, был один - единственный случай, обсуждения наших технических решений, когда техсовет формально обязан был дать отзыв на внедрение результатов моей диссертации в разработки ОКБ. Обсуждение, в основном, свелось к тому, что секретарь несколько раз остроумно произнес слово репукерация вместо поразившего его в заглавии работы - рекуперация. Вероятно, на этом основании, нисколько не стыдясь, научно-технический совет Объединения Красная Заря, в котором формально считалась выполненной диссертация, не постеснялся объявить себя некомпетентным даже в той части, которая внедрена в собственную продукцию.
Но зато маленький человечек - начальник отдела (кем-то не без юмора означенного номером 1), бдительно защищая Родину, в течение двух месяцев наотрез отказывался подписать разрешения на выпуск диссертации: Вот такие, как вы, пишут-пишут, а потом вдруг Государственные секреты оказываются у Наших врагов.
Как сейчас представляется, главной функцией Отдела была репрессивность по отношению к нашему брату - ИТРовцу: только он по собственному усмотрению мог выдать или, наоборот, не выдать обязательные Справки с печатью, в которых указывалось лишь две вещи: во-первых, что ты - Товарищ, а во-вторых, что допущен к работе. Оказаться в то время нетоварищем было несоразмерно драматичнее, чем сейчас негражданином в Прибалтике. Отчетливо припоминаю свои кошмарные сны тех времен о возможной потере этой Справки.
Но в тот раз на Красной Заре в конце концов все обошлось благополучно: по рекомендациям опытных Товарищей я поставил начальнику Первого отдела поллитру. Ознакомившись с надписями на бутылке на чешском языке, он пришел в благодушное состояние, и, ни минуты не медля, разложив все мои бумаги лесенкой, тут же подписал их демонстративно без прочтения. Oh, yes! До чего ж добрый мужчина: всего-то за 0,5 да вовсе не читая ..!
Оно, конечно, не этично с моей стороны, но оправдываюсь тем, что при пробивании диссертации эта взяткодача была единственной. Только начальнику Первого отдела, а больше – никому.
.
В поисках лучшей доли я много попрыгал по разным конторам. Количество авторских свидетельств и патентов у меня приближается к сотне. Думаю, что трудно найти такой отечественный городок, в котором сейчас не фурычило бы какое-нибудь из моих изобретений.
И не о чем не жалею!
Надеюсь, что Вас могут заинтересовать и мои «Разноцветные воспоминания»
Новыш Петр Александрович www.proza.ru/2010/01/09/225
Буду «счастлив вдвойне», получив на них Ваши критические замечания
