Можно очень по-разному относиться к Павлу Грудинину, но то, как ведется против него борьба, вызывает откровенную брезгливость
Павел Грудинин. Фото с сайта grudininkprf.ru
Можно очень по-разному относиться к КПРФ. По-разному – к Павлу Грудинину. И по разному – к тому, что КПРФ на президентских выборах выдвинула кандидатом в президенты не партийного активиста, а якобы «олигарха» и в любом случае – крупного предпринимателя. Можно быть сторонником тех или иных его конкурентов.
Но методы борьбы, которые заметная часть СМИ и клакеры из разных политических течений используют против Грудинина – откровенно нечистоплотны и не то что не делают чести тем, кто их применяет – от некоторых СМИ до некоторых, как казалось раньше, вполне приличных политтехнологов - но создают вокруг казавшихся приличными людей фекальные ароматы.
То, как ведется против него борьба, вызывает откровенную брезгливость, поскольку не касается ни минимально добросовестной критики его позиции, ни даже ее искажения.
Все упреки направлены исключительно на те аспекты, которые, собственно, с оценкой политической кандидатуры и программы не связаны и ориентированы исключительно на дискредитацию его как человека.
Странно еще, что пока никто не показал на экране либо каких-нибудь якобы его внебрачных детей, либо тайных любовниц. Либо что какая-нибудь Ксения Ларина либо Собчак не заявила о его сексуальных домогательствах тридцатилетней давности. Уровень один.
Его упрекают в том, что он не сообщил вовремя о зарубежных счетах.
Да, это нарушение – но частота обращения СМИ к этому нарушению явно направлена не на его устранение, а на тиражирование негативных отзывов, хотя в юридическом плане со счетами уже давно разобрались.
Его упрекают в том, как четверть века назад были распределены паи в его клубничном хозяйстве.
Но упрекают давно – судебных решений пока нет, а то же самое тиражирование скандальных выступлений не всегда понятных лиц воспроизводится с явным желанием наложить негативный отпечаток на восприятие его избирателями
По известному старому анекдоту: главное, чтобы запомнили, что «было что-то с шубой, не то он украл, не то у него украли».
Его вообще обвиняют в том, что его, капиталиста, выдвинула кандидатом в президенты партия, все еще называющая себя коммунистической.
Впрочем, можно поверить, что молодые журналисты центральных СМИ, учившиеся в постсоветской школе, никогда и не знали, что основоположник научного коммунизма Фридрих Энгельс и по происхождению, и по роду занятий был капиталистом. Как и социалист Роберт Оуэн. И другой предшественник марксизма - граф Анри де Сен-Симон – потомком Карла Великого. Ну и так далее.
С глупой наивностью упрекают, что его «Совхоз имени Ленина» – давно не совхоз, а хозяйство на паях, как будто кому-то не понятно, что если в стране нет Советов как формы власти, в ней не может и существовать «советское государственное хозяйство», и что данное название - определенный символ хозяйственной и экономической преемственности.
Упрекать в этом – все равно как упрекать «Аэрофлот» в сохранении символики: крылатый серп и молот.
Грязь, причем мелкая грязь – почти никто из атакующих не демонстрирует и капли порядочности и интеллекта, чтобы критиковать и атаковать Грудинина по существу его позиции и программы.
И самое дурное в том, что эта мелкая грязь не столько вредна для Грудинина, сколько для имиджа и демонстрации легитимности данной избирательной кампании как таковой.
Пока что кампания развивается инерционно, не несет в себе смыслов и драматургии, ее центральный вопрос остается неартикулированным. Рождается эффект восприятия выборов как формального праздничного мероприятия, не имеющего содержательного значения, но предполагающего заведомо предопределенный результат.
Второе – в кампании явно присутствуют элементы клоунады, в частности, в виде Ксении Собчак. Ясно, что как гражданин страны она имеет все права на участие в выборах, как и то, что не может быть их лишена на основании обладания качествами клоунессы. Но политически – ее присутствие рождает эффект восприятия выборов как клоунады, в которой серьезному человеку не стоит принимать участие.
Третье – довольно неожиданно и необоснованно для результатов кампании в ее ходе стал использоваться черный пиар. Это особо проявляется в истории с Грудининым. Ведущаяся против него кампания, с одной стороны, недостойна, с другой –репутационно проигрышна для власти.
Недостойна потому, что перемывание истории с известными предпринимательскими счетами за рубежом, равно и как попытки объявить его «олигархом» (что можно объяснить либо дремучей невежественностью, либо предельной нечистоплотностью инициаторов) – то есть увязаны с попыткой нанести репутационный ущерб вместо спора по существу политической позиции - репутационно проигрышна для власти, потому что создает впечатление и дает оппонентам основание говорить, что ее политтехнологи не могут обеспечить победу без использования откровенно грязных и нечистоплотных методов.
Инерционное, обессмысленное течение избирательной кампании – это некое мягкое тело, в которое можно наносить неожиданные провокативные удары, сбивающие ее ход и ритм, и это тело беззащитное, неспособное на мгновенные ответы и перегруппировку. Подбрюшье.
На деле голосование 18 марта – это голосование за национальную суверенность. Это в нынешних условиях истинное содержание грядущего 18 марта.
Но из нынешней избирательной кампании это абсолютно не вытекает. Она развивается так, как будто внешнее давление, санкции, издевательство над олимпийцами существуют вне связи с этим, в неком отдельном от 18 марта мире.
Центральная задача 18 марта в численном выражении выглядит как 70% голосования «за» Путина при 70% явки избирателей. Но это – внешнее, числовое выражение – оно будет иметь нужный легитимизирующий эффект при следующих условиях:
- осмысленный характер кампании, позволяющий говорить об осмысленном голосовании 18 марта;
- отсутствие элементов ее карнавализации;
- отказ от использования начал «черного пиара» и методов нанесения репутационного ущерба, тем более по вопросам, не связанным с собственно декларируемой тем или иным кандидатом политической позицией;
отказ от каких либо злоупотреблений административным ресурсом при обеспечении явки избирателей.
Пока кампания выглядит бессодержательно.
Либо у нее вообще не было политических режиссеров, либо ее организаторами были технократы (в варианте технобюрократов), явно лишенные чувствования ткани политического процесса, который всегда – особенно в условиях общей театрализации политического – психологичен и драматичен.
Кампания напоминает отчетно-выборную кампанию в ВЛКСМ середины 1980-х гг, которая сама воспринималась как формальность и откровенно бесполезное отвлечение от конкретной работы.
Плюсы такого развития событий – предсказуемость и спокойствие: не нужно ничего обострять – и все произойдет само собой.
Минусы – как лишение процесса смысла и отсюда вымывание будущей легитимности, так и беззащитность перед неожиданностями.
Особенно когда эти неожиданности готовит оппонент и не оппонент по кампании, а внешний оппонент, задача и победа которого в подобных выборах – это как раз либо придание им негативного значения, либо лишение их легитимизирующего начала.
В кампанию нужно вернуть чистоту и осмысленность. В кампанию нужно вернуть драйв, динамику и энергетику, пробудить избирателя, сделать так, чтобы успех кампании он считал своим личным делом, которое он готов отстаивать.
Потому что атаки на избирательную кампанию. и провокации против избирательной кампании – еще впереди. Как и удары по значимости легитимности ее результатов.
