После несправедливого отстранения паралимпийцев от игр в Рио российские функционеры могут вздохнуть спокойно: теперь это не провал в их работе, а «происки врагов»
Окончательно отказав 267 российским спортсменам в возможности выступить на Паралимпийских играх в Рио-де-Жанейро, ревнители чистого спорта сделали большое дело: загнали обратно в квартиры тысячи и тысячи российских спортсменов-инвалидов. Это, увы, и есть главный вывод из вердикта Спортивного арбитражного суда (САС), отказавшего Паралимпийскому комитету России в апелляции на решение Международного паралимпийского комитета, принятое им 7 августа.
Вердикт САС был обнародован днем во вторник — как раз в тот момент, когда «золотой рейс» с возвращавшимися из Рио российскими олимпийцами приближался к Москве. И этот стык только усиливал абсурдность всего происходящего — как издевательски безответственного вердикта, так и непозволительно благодушной эйфории по поводу одержанной в Рио «победы».
Я сознательно взял слово «победа» в кавычки, потому что даже если это была бы действительно полноценная и не омраченная разного рода обстоятельствами победа, все равно бы на фоне катастрофического удара по российскому паралимпийскому движению следовало несколько поумерить восторги.
Запад в лице МПК, а после и САС не внял аргументам и предостережениям российской стороны, да и просто законам элементарной логики. Россия со своей стороны слишком понадеялась на то, что принципы гуманизма и неприятия коллективной ответственности за нарушения будут учтены.
Вопрос, чем спортсмены с ограниченными возможностями провинились больше своих обычных коллег, ответ имеет один: ничем. Сноска в докладе комиссии Ричарда Макларена, в которой говорилось о 35 якобы скрытых положительных пробах российских паралимпийцев в период с 2012 по 2015 год, стала основанием для озвученного главой МПК Филиппом Крэйвеном вывода, а затем и единогласно принятого организацией решения о дисквалификации российских паралимпийцев.
Понятно, что дыма без огня не бывает. Как понятно и то, что Крэйвен, очевидно, поразился доселе невиданным в паралимпийском движении масштабам допинговых нарушений. Правда, фактическая основа предоставленных Всемирным антидопинговым агентством сведений вряд ли давала возможность для глобальных выводов и тотальной дисквалификации всей команды паралимпийцев скопом.
В данном случае не столь важно, что МПК формально не подчиняется Международному олимпийскому комитету, имеет право не дублировать его решения и наказывать подчиненную организацию вполне самостоятельно, в соответствии со своими представлениями о добре и зле. Важно то, что возобладал принцип коллективной ответственности за чужие грехи, пусть даже эти грехи и были признаны «государственными».
Я бы, конечно, выявил и совсем не формально наказал тех наших деятелей, которые решили, что отдельным паралимпийцам тоже надо оказывать «помощь» ради того, чтобы они прославляли страну.
И тренеров, принявших эти несусветно глупые предложения, тоже бы наказал. И спортсменов, увы, тоже, если бы вина их была доказана, — как наказали недавно четырехлетней дисквалификацией за применение допинга легкоатлета-паралимпийца Алексея Лесуна.
Но выбрасывать за борт движения всех без разбора, отнюдь не косвенно ударяя по тем, кто понятия не имел о каких-то «допинговых программах», и тем более по тем, кто по примеру паралимпийцев открыл для себя возможность жить по-другому, — ход не просто некорректный, а подловатый. И совершенно не учитывающий ни российской специфики, в которой с публичной жизнью инвалидам не сильно везло, ни последствий такого шага.
Филипп Крэйвен и его соратники, уверенные в правильности решения, очевидно, надеются на исправление нравов российских чиновников. Но это благие намерения, ведущие совсем не в ту сторону. Они в первую очередь убивают мечту людей, ощутивших в себе силы подняться и над косностью среды, и над своим недугом. Немаловажно и то, что изоляция российских спортсменов-инвалидов только усилит конфронтацию с Западом, которой и без того в российском социуме сейчас предостаточно. Теперь чиновники из реальных виновников катастрофы превращаются едва ли не в жертв, хотя наказаны не они, а спортсмены.
Здесь важно было руководствоваться, на мой взгляд, прежде всего принципом меньшего вреда, а не формальным поводом зацепиться за мнимые или даже действительные нарушения. Спортивный арбитражный суд, похоже, подошел к потрясающе важному не только для России вопросу именно что формально: если МПК имеет право наказывать входящую в него организацию, то можно не идти против его решения. Повод отклонить российскую апелляцию у САС, похоже, был, но, по сути, эта последняя высшая инстанция высшей мудрости не проявила или не захотела проявить.
И последнее. Знаю, что и среди читателей «Новой газеты» найдется немало людей, которые сочтут отстранение всей паралимпийской сборной России от главного старта четырехлетия справедливым наказанием и не согласятся с посылом и тоном моих субъективных заметок. Это их право.
Но понимаете…
Вы представьте, что получили возможность присутствовать на тренировке паралимпийцев. Вживую. Это очень важно, что вживую — что совсем не то, что видеть коротенький сюжет на телеэкране. Это не пробросом произносимое «кровь, пот и слезы». Это вообще не для слабонервных, если честно.
А после хорошо бы еще посмотреть этим людям в глаза и подискутировать о целесообразности тотального их наказания. Я не бью на жалость, я просто хочу, чтобы мои оппоненты хоть немного, но почувствовали то, что чувствую я.
А чувствую я — вопиющую несправедливость. На этот момент — без всяких оговорок.
