В летнюю жару в Санкт-Петербурге завершаются съемки фильма Тимура Бекмамбетова «Елки-5». На этот раз подробности сюжета держатся в секрете, но новые «Елки» опять будут подборкой историй от разных режиссеров, где зрители снова встретятся со знакомыми героями Сергея Светлакова и Ивана Урганта. Фильм выйдет в прокат 29 декабря 2016 года. Корреспондент «Известий» побывала на площадке и поговорила с Тимуром Бекмамбетовым о сюрпризах, которые ждут зрителей.
— В «Елках 5» в кадре много животных. Но в Голливуде, где вы сегодня востребованы как режиссер, всех животных давно создают при помощи компьютерной графики. Почему вы снимаете настоящих зверей и птиц?
— Потому что у нас всё должно быть по-настоящему: и животные, и чудеса. Графика — это ведь имитация. Конечно, приходится использовать искусственный снег, потому что сейчас лето и жара, а по сюжету — зима. По иронии судьбы, когда все загорают на пляже, мы уже которое лето снимаем «Елки» и ходим в тулупах, валенках, пар от мороза изо рта валит. Ну и елка новогодняя наряжена. Как говорится, готовь сани летом. Вот и приходится, чтобы успеть к новогоднему прокату, снимать в жару.
— Тяжело с животными справляться?
— С людьми сложнее (смеется). И, кстати, про Голливуд. Я только что закончил фильм «Бен-Гур», в котором и батальные сцены, и галеры, и кораблекрушения, и на громадном реальном ипподроме состязания античных наездников — в колесницы были впряжены девяносто не компьютерных, а самых реальных лошадей! Вот это было испытание, вот скачки! Вы увидите их в кинотеатрах в августе. В сравнении с этим съемки сюжета про зоопарк кажутся просто летними каникулами. Тем более что нам помогали очень хорошие дрессировщики.
— Почему у вас почти во всех «Елках» обязательно есть новелла, где играют домашние животные?
— Мне кажется это правильным, так как они — часть почти каждой семьи. Нет ближе друга, чем преданная собака или кошка. А мы как раз рассказываем о том, что людям дорого. Ну и дети любят смотреть фильмы с животными.
— Почему, кстати, вы из Голливуда в «Елки» звезд не приглашаете?
— Потому что Новый год — семейный праздник. А на семейные праздники чужих людей, как правило, не зовут.
— Новый год нельзя представить без Деда Мороза. Вы сами в детстве в него верили?
— Верил, конечно. И довольно долго. Ровно до того момента, как увидел, что у дедушки из-под пальто каблуки женских туфель торчат. У меня был шок. Я очень хорошо этот момент помню, хотя мне было всего года три. С тех пор верить перестал, хотя Новый год по-прежнему люблю.
— Новый год от всех других праздников отличает ощущение чуда. Как вы его передаете?
— Во-первых, через визуальный ряд. Есть набор архетипичных примет: обязательный салат оливье на столах, мандарины, пушистый снег, «Ирония судьбы» по телевизору, переходящая в комедию «Иван Васильевич меняет профессию». Во-вторых, и это главное, Новый год из праздника давно уже превратился в национальную идею России. Каким-то чудом в этом празднике соединилось всё, что нужно нашему человеку: обратный отсчет, когда провожают уходящий год, и необходимость простить всех, расстаться со всеми обидами и оставить всё плохое в прошлом году, а в новый войти чистым. Это уникальное явление, которое объединяет нашу многонациональную страну. Вот это и есть то главное чудо, которого так все ждут: прощение и вера в то, что с 1 января ты можешь начать жить по-другому.
— Вы не только режиссер, но и продюсер и в этом качестве приглашаете на свои проекты разных режиссеров, в том числе и дебютантов. Яркий пример — недавний фильм Ильи Найшуллера «Хардкор».
— У меня здесь есть меркантильный интерес: имея дело с молодыми людьми, я многому у них учусь. И потом, я больше верю в творчество молодых: у них гораздо выше мотивация снять качественное хорошее интересное кино. У них есть энергия, азарт, кураж. Мне как продюсеру это выгодно. Я знаю, что начинающий режиссер обязательно закончит фильм и сделает его максимально искренним. А вот уже дальше с состоявшимися режиссерами работать становится гораздо сложнее.
— Кстати, насчет нового. Вы уже известны своими экспериментами в «Горько!» и в том же «Хардкоре», который снят «субъективной» камерой от лица главного героя. В пятых «Елках» экспериментировать не планируете?
— Вообще здесь мы удивлять не стремимся: «Елки» — фильм достаточно консервативный, обращенной к широкой семейной аудитории, которая на сегодня составляет более 150 млн человек. Это большая ответственность, и пускаться на рискованные эксперименты мы не можем. Но все-таки используем и новые технологии. Например, в новелле с Ваней Ургантом и Сережей Светлаковым последний сам себя снимает на мобильный телефон. Это у нас впервые, и хлопушка не знала, когда хлопать «Стоп, снято», потому что он сам себе оператор был.
— А будут ли «Елки 6»?
— Обязательно! Я уверен, что зрителям это нужно. А раз так, мы готовы снимать. Пусть даже и в летнюю жару.
