Если бы дети ясельного возраста интересовались политикой, то даже они выдавали бы безошибочные прогнозы относительно очередного раунда переговоров в минском формате. Начиная с прошлогоднего Парижа, где Меркель и Олланд сурово указали Порошенко на правильность российской позиции относительно необходимости исполнять подписанные договорённости, а не изобретать собственные украинские их трактовки, Киев занимается откровенным саботажем.
Сломить нежелание украинских властей реализовывать план мирного урегулирования не смогли не только европейцы, но и американцы. Не помогли ни угрозы лишить финансирования, ни обещание снять санкции с России.
Во-первых, в Киеве не до конца верят, что Запад сможет их бросить. Их уверенность уже не так прочна, как была пару лет назад. Но, тем не менее, киевские власти продолжают серьёзно переоценивать важность украинского проекта для Запада. В частности они не понимают, что Западу была нужна не любая Украина, а дееспособная, и критически не способны учитывать фактор времени. Любой проект может быть реализован только в определённый промежуток времени. Народ говорит, что «дорога ложка к обеду».
Во-вторых, как бы ни было болезненно и даже смертельно опасно для Украины лишение финансирования, как бы ни было обидно киевским «евроинтеграторам» вдруг увидеть как ЕС через их головы пожимает давно протянутую Россией руку, но для лидеров режима своя рубашка к телу ближе. Даже, если они не изучали пример Сомали и Южного Судана, интуитивно они понимают, что население может вымирать, а государство рассыпаться, но отдельные руководящие представители данного государства могут параллельно богатеть и очень неплохо себя чувствовать. В то же время, начало реализации минских соглашений несёт для верхушки режима опасность физической ликвидации.
Даже российские патриоты любят выстраивать теоретические конструкции, предполагающие, что нищающая и вымирающая Украина способна стабилизироваться и существовать вечно, за счет выращивания редиски на приусадебных участках и отопления дачных домиков кизяками.
Заинтересованные украинские политики и эксперты, в этом отношении ещё большие оптимисты. Те же самые люди, которые три года назад утверждали, что народ не будет терпеть «коррупционный режим» Януковича, поскольку жизнь не улучшается стремительными темпами, теперь не менее рьяно доказывают, что коррупционный режим Порошенко, при котором жизнь стремительно ухудшается, народ готов терпеть сколько угодно, поскольку на Украине климат лучше, чем в Якутии.
В общем, когда выхода нет, люди предпочитают надеяться на лучшее и опасаются делать резкие движения, способные разрушить и без того шаткую украинскую властную конструкцию.
Поэтому ни России, ни Германии, ни Франции, ни США, ни всем им вместе взятым не удастся сломить упорство украинских политиков. Они справедливо считают, что пока власть на Украине, хотя бы номинально, в их руках, никакие серьёзные санкции (даже конфискация зарубежной собственности) им не грозят. Если же они власть потеряют, то могут лишиться не только активов, но и жизни.
В то, что Вашингтон, Москва или франко-германцы пошлют армию они не верят – кому надо завоёвывать пепелище, в которое они превратили Украину? А своих собственных нацистов боятся как огня. Боевики – единственная реальная сила на Украине. Ни полиция, ни армия, ни тем более народ (даже его майданная часть) не станут защищать ненавистную всем правящую камарилью от вооружённых до зубов, неплохо организованных, имеющих разветвленную структуру и инфильтрированных в силовые структуры нацистских боевиков (полк «Азов» и его «гражданский корпус» - наиболее заметный, но не единственный пример).
Поскольку лидеры украинского режима играют не в шахматы, а в политику, они формально не обязаны делать ходы в условиях цугцванга. Вот они и стараются ничего не делать. Мантры о «заморозке» конфликта на Донбассе, раздававшиеся из Киева с начала 2014 года поменяли знак с минуса на плюс. Если раньше Россию обвиняли в том, что она желает заморозить конфликт, чтобы иметь рычаг давления на Украину, то теперь Киев сам заявляет, что лучше бы оставить всё как есть до лучших времен.
Все требования западных партнёров начать хотя бы имитацию выполнения мирного процесса игнорируются. Все многократно перенесённые сроки старта процесса конституционных изменений прошли. В позиции Киева не меняется ничего. И не изменится. Уровень интеллектуального обеспечения режима не позволяет не только искать третий выход, среди двух плохих, но даже предвидеть результаты своего собственного бездействия.
Дело в том, что в политике отсутствие хода – тоже ход, так что пассивность не улучшает позицию Киева, но ухудшает её, поскольку украинские власти добровольно отказались от инициативы и перешли в режим реагирования на внешние раздражители. Стратегически такая позиция абсолютно проигрышна даже для игрока, обладающего абсолютным ресурсным превосходством. Для Украины же, ресурсная база которой настолько исчезающе мала, что начинает уже стремиться к отрицательным значениям, это – верный и быстрый крах.
Рассмотрим только аспекты, связанные с минскими соглашениями. Что Киев имел вначале?
Согласованную позицию мирового сообщества, гласившую, что ДНР/ЛНР – часть Украины, обязанная, хоть и на особых условиях вернуться в её конституционное пространство. Сложность была только одна – к моменту заключения минских соглашений Киев уже успел повоевать в Донбассе, уже погибли тысячи людей, были разрушены города и предприятия, тысячи взяли в руки оружие. Между Киевом и ДНР/ЛНР помимо изначально существовавшей идеологической пропасти, легли кровь, ненависть и недоверие. Для того, чтобы начать преодолевать последствия гражданского конфликта минские соглашение предусматривали:
-прекращение огня;
-отвод тяжёлых вооружений;
-постепенное разведение войск сторон;
-обмен пленными в формате «всех на всех»;
-амнистия всем участникам боевых действий;
-снятие экономической блокады Донбасса;
-возобновление его бюджетного финансирования;
-восстановление разрушенного за счёт Киева.
Только затем должен был начаться конституционный процесс и лишь на последнем этапе, после предоставления полных абсолютно устраивающих Донбасс гарантий безопасности Киев мог получить возможность участия в идущих в регионе политических процессах, а также формально, за счёт инкорпорирования силовых структур ДНР/ЛНР в общеукраинские, получить контроль над границей. Это была не победа одной из сторон, но компромисс, позволявший формально сохранить территориальную целостность Украины, по состоянию на начало апреля 2014 года (без Крыма).
Украинским властям давали возможность выйти из состояния гражданского конфликта без территориальных потерь, за счёт уменьшения веса центральной власти, передачи основных полномочий в регионы и установления совместного контроля над административными механизмами, рычагами управления и внешней политикой со стороны прозападных и пророссийских сил.
При этом, все, кто незаконно взял в руки оружие (с обеих сторон) могли не опасаться уголовного преследования. Исключение составляли преступления против человечности и военные преступления. Поскольку они подлежат международному уголовному преследованию без срока давности, любые гарантии по ним не могут быть абсолютными, так как преследование может быть возбуждено в другой стране и через большой промежуток времени (как, например, Испания начала уголовное преследование Пиночета). Но на тот момент, количество людей, которые могли бы подвергнуться преследованию по указанным статьям, с обеих сторон составляло меньше полутысячи человек, причём реально опасаться за своё будущее могли меньше сотни наиболее засветившихся активистов, а также высших киевских чиновников и офицеров вооружённых сил, отдававших незаконные приказы.
Нельзя сказать, чтобы данный план был лёгким в реализации. Но, по такой схеме прекращались гражданские войны, тянувшиеся десятилетиями и унесшие сотни тысяч жизней. Очевидно, что и украинский кризис мог быть выведен из острой фазы по этой же схеме. А дальше, в рамках политической борьбы, будущее Украины могло быть многовариантным, главное, что решение достигалось бы уже без крови, путём длительных переговоров и в рамках конституционного процесса.
Вряд ли бы её единство удалось сохранить, но вариант чехословацкого развода явно предпочтительнее, чем югославский.
Как мы знаем, Киев минский план формально принял, но в реальности саботировал. Более того, украинское руководство и СМИ, неадекватно оценивая происходящее и рассчитывая на безоговорочную поддержку Запада, а также на скорый крах России, развернули кампанию дискредитации минских соглашений. Они были преподнесены украинскому обществу, как военная хитрость, позволившая выиграть время и лучше подготовиться к войне. Практически любой сторонник выполнения Минска объявлялся предателем. Год такой пропаганды закрыл для Киева возможность изменения позиции. Власть теперь не в состоянии объяснить народу, зачем он (народ) так страдал, если то, что ещё вчера было предательством, сегодня оказывается жизненной необходимостью.
Но Киев загнал себя и в другую ловушку. Даже если абстрагироваться от того факта, что военные действия малой интенсивности, включая обстрелы жилых кварталов городов Донбасса всё это время продолжались, а значит пропасть ненависти Донбасса к Украине не уменьшалась, а росла, надо учесть, что Донбасс просто не мог жить в условиях полной экономической блокады. Уже к осени 2014 года на территориях ДНР/ЛНР разразилась гуманитарная катастрофа, снять остроту которой позволили только массированные гуманитарные поставки из России. Однако для окончательно преодоления её последствий ДНР/ЛНР необходимо было восстанавливать собственную экономику.
Точно так же необходимо было воссоздавать административную вертикаль, реанимировать коммунальные службы, восстанавливать работу школ и ВУЗов. Необходимо было регистрировать рождения и смерти, выдавать дипломы, аттестаты и паспорта.
При условии, что Украина начала бы выполнение Минска, все эти процессы происходили бы в её правовом поле и с её участием. Но Киев категорически отказался от такого подхода, рассчитывая, что в ДНР/ЛНР население не выдержит трудностей и полюбит убивавшую его Украину.
В результате, республики вынуждены были фактически интегрироваться в рублёвую зону. Их внешняя торговля (даже с Украиной) также осуществляется через Россию (пусть и с применением «осетинского окна»). Они не смогли добиться выдачи российских паспортов, но начали выдавать собственные документы, по факту признаваемые Россией. За последний год Донбасс незаметно технически ушёл от Украины дальше, чем в результате военных действий. И каждый новый шаг увеличивал количество трудностей по его реинтеграции в украинское правовое пространство.
Война ожесточила людей, но практика истории свидетельствует, что такое ожесточение сравнительно быстро преодолимо после наступления мира. А вот отказ Киева от реализации мирного плана привёл к созданию новой, оторванной от Украины системы. Фактически произошло то же самое, что с республиками СССР, после распада Союза. В первые пару лет политические и экономические системы новых государств почти не отличались. Поначалу люди и границ-то не замечали и гражданство можно было поменять просто переехав из города в город. Казалось, что достаточно простого политического решения и на следующий день вновь возникнет единая страна.
Но постепенно каждое государство наработало свою правовую систему и, в один прекрасный день, выяснилось, что даже при большом желании реализовать даже только экономические интеграционные инициативы не так просто. Слишком много появилось противоречащих друг другу частных и корпоративных интересов.
Вот так и Донбасс незаметно для Киева из самопровозглашённого государства стал непризнанным. Разница в одном слове. Но, пока республики только отбивались от добровольческих батальонов, продолжая сохранять украинскую административную вертикаль, украинские документы, украинскую финансовую систему и т.д., они фактически являлись частью Украины, не признающей легитимность действовавшей киевской власти. То есть, смена власти в Киеве, либо способность имевшейся добиться признания своей легитимности (пусть и за счёт серьёзных уступок) легко и просто превращала независимые республики в автономные области федеративной Украины.
Как только республики создали новые политические, военные, финансовые и экономические структуры, оторванные от Украины и ориентированные на Россию, возникло огромное количество частных и корпоративных интересов, для которых восстановление украинской власти, даже на основе конфедеративных отношений, стало неприемлемым. Самое забавное, что эти интересы присутствуют не только в ДНР/ЛНР и не только в России, но и на Украине и даже в ЕС и США, структуры которых занимают на украинском рынке место оставленной Донбассом.
В течение полутора лет саботажа минского процесса Украина сама себе усложняла возможность возвращения республик в единое с Киевом правовое пространство и на данный момент сделала это практически невозможным.
Лучшим обоснованием последнего тезиса служит очередное резкое изменение позиции Запада в ходе последней безрезультатной встречи министров иностранных дел «нормандской четвёрки». Киеву было открытым текстом сказано, что он исчерпал кредит уже не доверия, но терпения своих европейских партнёров, что у него остался последний шанс, чтобы начать срочно исполнять Минск и, что если он этим шансом не воспользуется Запад, в распоряжении которого «только десять маленьких минут» «раздевает с себя ответственность за жизнь Вашей светлости».
Такая жёсткая публичная демонстрация обычно обтекаемого Запада (который с Януковичем за два часа до его свержения и подготовленного убийства продолжал любезничать) вызвана не только раздражением наглым украинским саботажем, но в большей мере, пониманием того, что процесс распада Украины и отторжения от неё ДНР и ЛНР зашёл так далеко, что «десять маленьких минут» по сути уже истекли и «жизнь Вашей светлости» не стоит ломанного гроша.
Киевский режим сумел совершить и преступление (начав гражданскую войну), и ошибку, которая хуже, чем само преступление. Он самоизолировался и приступил к самоуничтожению.
