Когда в Советский Союз приехали руководители радиокорпорации Би-би-си, московский корреспондент пригласил гостей - и британского посла Хэмфри Тревелиана - пропустить по рюмочке у себя дома.
Прибывший из Лондона Дональд Стивенсон поинтересовался у своего корреспондента:
- Дружище, а правда, что Фурцева - любовница Хрущева?
Посол сэр Хэмфри вмешался в разговор:
- Миссис Фурцева является министром культуры СССР.
- Да, я знаю, — невозмутимо сказал Дональд Стивенсон. - Но является ли она любовницей Хрущева? Посол поднял глаза к потолку. Громко и решительно объявил: - Миссис Фурцева - министр культуры СССР.
Лондонский гость открыл рот, чтобы еще раз повторить свою попытку. Но тут до него дошло, что на эту тему в Москве говорить не следует.
СЛУЖЕБНЫЕ РОМАНЫ НЕ ПООЩРЯЛИСЬ
В советские времена женщин продвигали главным образом на красиво называвшиеся, но безвластные должности, чтобы они представительствовали.
Екатерина Алексеевна Фурцева стала исключением. Она несколько лет была хозяйкой Москвы, затем заняла место на партийном олимпе - вошла в состав президиума и секретариата ЦК КПСС.
Она принадлежала к числу тех немногих, кто принимал решения, определявшие судьбу нашего государства. Почему именно она? Какими дорогами добиралась она до Кремля? Что вознесло на вершину власти ткачиху из Вышнего Волочка? Случай, симпатия вождей к красивой женщине?
Теперь мы знаем, что в отношении Хрущева к Фурцевой не было ничего личного, какие бы слухи тогда ни ходили. В отличие от Сталина Никита Сергеевич охотно продвигал женщин. Но, в отличие от Брежнева, Хрущев хранил верность жене и с особами другого пола устанавливал исключительно деловые отношения. Кстати, снисхождения никому не делал и с женщин спрашивал, как с мужчин. Фурцева понравилась ему своей энергией и хваткой. Постель в ту пору редко играла решающую роль в карьерном росте женщины, возможно, потому что в партийный аппарат, словно нарочно, отбирали дам не слишком привлекательных.
Екатерина Алексеевна была приятным исключением. Поговаривали, что когда она еще только начинала, молодого работника приметил первый секретарь Фрунзенского райкома партии Петр Богуславский и взял к себе в аппарат. Вроде бы Петр Владимирович ценил не только ее деловые, но и женские достоинства. Молодая Фурцева была очень хороша — яркая, стройная, с бурным темпераментом. Во всяком случае Богуславскому Екатерина Алексеевна многим обязана. Он сделал ее в 1945 году вторым секретарем райкома.
Они повсюду бывали вместе. Трудно обсуждать то, что произошло между Петром Владимировичем и Екатериной Алексеевной. Если они себе что-то и позволили, то должны были держаться крайне осторожно. Романы на стороне в партийном аппарате, мягко говоря, не поощрялись.
Карьеру предшественника Фурцевой в кресле первого секретаря московского горкома Ивана Ивановича Румянцева сломала не политика, не интриги, а дамская история. Кто-то стал свидетелем интимной встречи первого секретаря МГК с любовницей, хотя он надеялся остаться неузнанным — поднял воротник пальто, поглубже надвинул шляпу. Вольности партийным чиновникам — раз уж они становились известны — не позволялись. Румянцева с треском сняли и, понизив на много ступенек, отправили заместителем директора авиационного завода № 43.
Екатерина Фурцева (в центре) и итальянские актрисы Джина Лоллобриджида и Мариза Мерлини во время II Московского международного кинофестиваля, 1961 год«КРАСИВЫЕ У МЕНЯ НОГИ?»
Екатерине Алексеевне приходилось пробивать себе путь в обществе, которое не поощряло женские карьеры. Партийный аппарат практически полностью был мужским. Она научилась и привыкла командовать мужчинами. Чтобы доказать свое право быть хозяйкой, Фурцева усвоила многие привычки и манеры мужчин-руководителей. Она научилась не робеть в мужском коллективе, не смущалась шуточкам известного свойства, могла прилично выпить и при необходимости послать по матушке.
При этом она не забывала, что привлекательная женщина обладает и другими средствами воздействия на мужской коллектив. Фурцева была красивой и приветливой женщиной, держалась непринужденно, без начальственной позы, но по-хозяйски уверенно.
В ней были природное обаяние, решительность, готовность сказать не только «нет» (что характерно для чиновников), но и «да». Драматург Самуил Алешин вспоминал, как только что назначенная министром культуры Фурцева впервые беседовала с писателями, сочинявшими для театра.
«Не понимаю я вас, драматургов! — наивно недоумевала Екатерина Алексеевна. — Что вам надо? Вот недавно я была на ткацкой фабрике. Видела одну ткачиху. Она получила орден Ленина за тридцать лет беспорочной службы. И за все эти тридцать лет ни одного конфликта! Вот о чем надо пьесы писать. А вам все какие-то конфликты нужны!” И она, искреннее недоумевая, начала поправлять свои золотистые роскошные волосы. Так как при этом ее стройная фигурка очень славно изогнулась, а бюст дразнящее приподнялся, то Фурцева, наверное, сочла, что убедила нас как словесно, так и визуально. Очевидно, в тех партийных кругах, откуда она к нам произросла, такие аргументы, особенно визуальный, действовали безотказно. Неотразимо».
Екатерина Алексеевна следила за собой. Делала гимнастику, научилась играть в теннис (тогда еще не такой модный), регулярно ходила в сауну. Пила кофе без сахара. Рассказывают, что, узнав о французском препарате «Градицин» (для похудания), она его раздобыла и принимала, несмотря на побочный эффект — головокружения.
«Прекрасная фигура подчеркнута элегантным строгим платьем, — вспоминала Нами Микоян, жена одного из заместителей Фурцевой. — Русые волосы волнисто обрамляли лоб, высокий шиньон возвышался на затылке. (Эту прическу потом делали многие работавшие в номенклатуре „дамы“, из-за чего их, посмеиваясь, называли „Фурцева для бедных“.)
Итальянский оперный певец Марио Дель Монако целует Фурцевой руку после выступления в Большом театре, 1964 годЕкатерина Алексеевна всегда была подтянута, строго, со вкусом одета, красиво причесана. Около ее рабочего кабинета находилась маленькая комната, где стоял шкаф с ее платьями и со всем, что необходимо для вечерних мероприятий».
Женщины в министерстве не без зависти шептались, что Фурцева сделала пластическую операцию (что было тогда редкостью) и сразу улетела в Сочи. Когда вернулась, загоревшая и отдохнувшая, никто и не заметил, что она преобразилась с помощью медицины.
Уже не в юном возрасте Екатерина Алексеевна продолжала волновать мужское воображение. Ее указания помощники исполняли с воодушевлением. Она производила впечатление на них и как женщина. В их желании служить министру был и несомненный эротический мотив.
«Была у нее и одна слабость: она не любила мужчин, которые видели в ней только чиновника, — рассказывал драматург Виктор Розов. — Бабьим чутьем она ощущала, для кого она только руководящая единица, а для кого сверх того и женщина. Лично мне эта черта в ней нравилась. В самом деле, нельзя же разговаривать даже с министром, не учитывая того, что министр — женщина».
Однажды, по словам писателя Андрея Яхонтова, Екатерина Алексеевна вызвала к себе одного из солистов Большого театра Зураба Анджап 8000 аридзе:
- У тебя любовь с Галиной? Заканчивай. Потому что ее муж в неистовстве. Хочет разводиться. Может совершить бог знает какие поступки. А мы хотим его сохранить. Если совсем не можешь без служебных романов, ищи Галине замену.
- Ей нет равных, — ответил известный сердцеед. И добавил: — Если только вы...
Фурцева дала ему пощечину. Он встал и пошел к двери. Когда он уже взялся за ручку двери, Екатерина Алексеевна его окликнула: — Зураб! Он оглянулся. — Я подумаю, — сказала Фурцева. Анджапаридзе оценил способность министра и женщины снять неловкость дурацкой сцены. Фурцевой всегда хотелось доказать, что ей под силу все, на что способны мужчины. Она умудрялась выглядеть одновременно женственной и сильной.
Ей, возможно, нравилось унижать мужчин и утверждать естественное превосходство женщин. Наиль Биккенин, который заведовал в отделе пропаганды ЦК сектором журналов, вспоминал, как ему позвонила министр культуры. — Екатерина Алексеевна просила за журнал «Советский балет», но аккуратно. Я оценил ее аппаратную воспитанность. Она производила на меня впечатление как женщина. Однажды я увидел ее в Кремле. Она обратила внимание, что я смотрю на ее красивые ноги, и изменила ракурс, чтобы они предстали в более выгодном свете. Молодой Олег Ефремов пытался поцеловать ей руку. Екатерина Алексеевна, только вступившая в министерскую должность, вспыхнула, как маков цвет, и отдернула руку: — Что вы, товарищ Ефремов! Это ни к чему, ни к чему. Со временем, освоившись в министерском кресле, она стала свободнее, раскованнее.
«Фурцева была не только министром, — пишет искусствовед Анатолий Смелянский в своей книге об Олеге Ефремове. — Она была женщиной. И Ефремов ей нравился. Она позволяла себе невиданные вещи: могла, например, будучи навеселе, кокетливо приподнять юбку выше колена и спросить: — Олег, ну скажи, у меня неплохие ноги?»
ПОПЫТКА САМОУБИЙСТВА
Хрущев распорядился освободить ее от должности секретаря ЦК. 4 мая 1960 года Екатерину Алексеевну назначили министром культуры — сильное понижение. Почему? Хрущев был человеком увлекающимся. Понравившегося работника мог поднять на головокружительную высоту, но, быстро разочаровавшись, с той же легкостью расставался с недавним любимцем и продвигал нового. А на ХХII съезде ее не избрали в состав президиума ЦК. Это было низвержение с Олимпа, страшный удар. Фурцева, можно сказать, была раздавлена. В ее особняке отключили телефоны правительственной связи. Попросили освободить дачу: она понадобится кому-то из новых членов президиума. Переживая случившееся, она пыталась уйти из жизни. Рассказывали, что Фурцева закрылась в ванной. Подруга пришла к ней в гости и удивилась, что ей не открывают. Забила тревогу. Взломали дверь и обнаружили Фурцеву, истекающую кровью. Так ее удалось спасти…
МУЖЧИНЫ ЕЕ БРОСАЛИ
Ее отец был призван в царскую армию, как только началась мировая война, и погиб в первых боях. Алексея Гавриловича девочка практически не помнила. И, тем не менее, именно потеря отца — травма, наложившая отпечаток на всю дальнейшую жизнь Екатерины Алексеевны. Ее эмоциональный мир зависел от окружающих, она боялась быть брошенной, отвергнутой, оставленной. Екатерина Фурцева сильно зависела от родных, друзей, подруг и любимых мужчин; ей всегда было страшно остаться одной. Жизнерадостная, мажорная женщина с ярким темпераментом и сильным характером не могла перенести одного — когда ее отвергают.
Казалось, у нее стальная воля. Но она была внутренне уязвимой, однажды пыталась покончить с собой. Она вы- росла без отца, а мужчины, которые были рядом с ней, ее бросали. Первый муж, летчик Петр Битков, оставил ее в военные годы, когда у них родилась долгожданная дочка. Она влюбилась в видного партийного работника Николая Павловича Фирюбина. Его считали капризным и избалованным женским вниманием. Роман Фурцевой и Фирюбина был предметом пересудов в Москве. Разводы, мягко говоря, не поощрялись. В советском государстве все женские проблемы решены. И поэтесса Екатерина Шевелева 8 марта публиковала в «Известиях» лирическое стихотворение о счастливой женской судьбе: Заговорили о труде и о растущем изобилье, о Сталине в наш женский день мы горячо заговорили...
Николай Фирюбин не спешил рвать с прежней жизнью, уходить из семьи. Екатерина Алексеевна переживала. Но быть женатым на самой Фурцевой — это взяло верх. Екатерину Алексеевну точно можно было назвать первой дамой страны, поскольку жены руководителей государства оставались в тени. При этом в отношениях с женой Фирюбин держался уверенно или, как говорят люди знающие, самоуверенно. Это была характерная для властных и высоко себя ценящих мужчин борьба за право быть хозяином в семье. Она же нуждалась в его расположении. Уловить это было нетрудно. Она попала в психологическую зависимость от мужа. Понимала умом, что не в состоянии угодить ему во всем, но пыталась. Получалось, что единственный способ заставить его быть нежным — угадывать и исполнять все его желания...
Они прожили вместе два десятилетия. Считается, что со временем ее личная жизнь расклеилась и она жаловалась подругам.
- Екатерина Алексеевна, — рассказывала Людмила Зыкина, — часто говорила о том, что ее никто не понимает, что она одинока и никому не нужна. Когда-то Фирюбину было лестно оказаться мужем секретаря ЦК. Да и мужем министра культуры, известной всему миру знаменитой Фурцевой, тоже приятно. Но все проходит. С годами отношения в семье менялись. Фирюбин стал заместителем министра иностранных дел. А позиции его жены, напротив, ослабли — все знали, что Леонид Ильич ее не жалует. Теперь уж не узнать, что произошло поздним вечером 24 октября 1974 года, когда Фурцева вернулась домой. Говорят, именно в тот день стало известно, что ее ждет пенсия, а Николай Павлович встретил другую женщину. Екатерина Алексеевна не выдержала двойного удара.
Тоскливая жизнь брошенной мужем пенсионерки была не по ней. Эмоционально она полностью зависела от положения в обществе, от того, как на нее смотрят окружающие. И, конечно же, от мужа! Одиночество казалось самым страшным. По Москве пошли разговоры о том, что она вновь решила покончить с собой. И на сей раз попытка удалась. Официальный диагноз — острая сердечная недостаточность. Одни говорили, что Екатерина Алексеевна отправилась в ванную и приняла горячий душ после немалой дозы алкоголя. Последовал сердечный спазм и…
Другие уверяли, что в тот день Брежнев устроили ей разнос. Вернувшись домой, она проглотила горсть люминала…
- Этот вопрос со мной обсуждать сложно, — объясняла Светлана Фурцева, когда журналисты спрашивали ее о причинах смерти матери. — Я знаю то, что знают и остальные. Конечно, можно выстраивать разные версии, особенно по аналогии с шестьдесят первым годом. Мы с мамой никогда не обсуждали этой темы, но я уверена, что причиной попытки расстаться в шестьдесят первом году с жизнью было не честолюбие, как некоторые сейчас представляют, а глубокая обида от предательства человека, которому она верила… Но в семьдесят четвертом пик переживаний в маминой жизни уже прошел… Уверена, что никакого самоубийства не было. Но ее слова мало кого убедили...
Источник: diletant.media
Материал опубликован в первом номере журнала "Дилетант". Спрашивайте с 23 декабря во всех киосках вашего города.
