В храме Христа Спасителя Патриарх Кирилл встретился с представителями Молодежной общественной палаты и Палаты молодых законодателей. Беседа с молодежью шла около часа. «Комсомолка» приводит самые интересные фрагменты из ответов Святейшего:
«ЛУЧШЕ БУДУ НАСТОЯТЕЛЕМ САМОГО БЕДНОГО ПРИХОДА»
- Мы не видим никакой политической миссии. Нас иногда подталкивают, чтобы мы заняли какую-то политическую позицию, повели за собой народ. Сейчас это как-то подуспокоилось, а в 90-е годы сплошь и рядом было. Сколько людей ко мне в кабинет приходило: «Только вы!». В свое время депутаты Верховного Совета требовали, чтобы я выдвинул свою кандидатуру на пост президента России. Тогда же не было альтернативы Коммунистической партии, а церковь была единственной организованной силой. И в глазах народа это была альтернатива. И когда меня спросили, я им сказал: «У меня в бедной Смоленской епархии есть самый бедный приход в селе Зарубинки. Там священник жить не может, потому что денег нет. Если спросите, кем вы хотите стать - настоятелем в Зарубинках или президентом РФ, я ни одной минуты не задумаюсь и скажу: настоятелем в Зарубинках». У церкви не должно быть никаких политических амбиций, никакого стремления к политическому лидерству, потому что политика - надстроечное понятие, и в политике не может быть единомыслия. Если церковь создаст политическую партию, а нас толкали на это в девяностые, то мы станем врагами для других партий, значит, мы разделим своим политическим выбором весь народ. Это абсолютно невозможная вещь. Совершенно разная природа служения у церкви и политиков.
ОТВЕТИТЬ ТЕРРОРУ РЕЛИГИОЗНЫМ ПРОСВЕЩЕНИЕМ
- «Исламское государство» (запрещенная в России террористическая организация. - Ред.) совсем не религиозное явление. Людей заставляют поверить, что вооруженная борьба открывает перед ними двери рая, и часть людей, недостаточно просвещенных, поддается на это. Всякий экстремизм, который питается религиозной мотивацией, использует религиозную безграмотность людей. В ответ на «что делать?» мы говорим - надо преподавать основы религии в школе. Это не желание всех обратить в веру, но хоть дать представление ребенку, что такая православная вера, чтобы не возникли экстремисты, которые во имя веры православной толкали бы людей на какую-то междоусобную брань. А ведь есть такие, которые говорят, что надо защищаться от мусульман. Задача церкви и религиозных организаций - таким образом воспитать людей в религиозной традиции, чтобы никогда и ни при каких условиях политически ангажированные силы не могли использовать веру и религию для того, чтобы подвигнуть людей на совершение тяжких преступлений якобы во имя веры. Религиозные чувства - самые сильные. Когда началась вся заваруха в Чечне, то Патриарх Алексий и главный муфтий Чечни подписали очень важную декларацию о том, что это не религиозная война. Там хотели джихад поднять. И у нас казаки подымались бороться за православие. И неизвестно, куда бы мы ушли, если бы использовался религиозный фактор.
ПРО ВАТНИКОВ И PUSSY RIOT
- Мы делали попытки с ними связаться, говорили: «Если вы хотите, чтобы мы вас простили, скажите просто - вляпались, не хотели этого», но никогда такого не было сказано. У нас не было злобы по отношению к ним. У церкви вообще не должно быть злобы. Священнослужители встречались с ними, но раскаяния там никакого не нашли. Все должно быть очень честно, а когда появляется нечестность, задумываешься – может быть, дело в чем-то другом, может быть, куда более далеко идущие цели преследовались? У многих было впечатление, что это была проверка боем. Про нас же говорят - «ватники», «непассионарный народ», «православные - это бабушки», «не надо с ними считаться». Вот эта позиция долго присутствовала в нашей политической тусовке, что православный фактор - не очень важный, «они все стерпят». И вдруг такая реакция. Я пригласил людей помолиться без всякой демонстрации, и когда около ста тысяч человек собралось, это было потрясающее зрелище. Все стояли молча, без всяких плакатов, и просто молились. Это был ответ церкви. Никто не кричал «растерзать», «в тюрьму». Церковь и христиане – мы все должны прощать, но надо делать так, чтобы прощение не было воспринято как поощрение поступка.
