Франция, 2022 год. В результате сложных, мучительных, даже местами кровопролитных, но совершенно законных выборов главой государства становится мусульманин, Мохаммед Бен Аббес. Ислам тихо, но быстро становится господствующей религией во Франции. Сорбонна, щедро спонсируемая арабскими спонсорами, теперь называется "Исламский университет Сорбонна". Женщины перестают носить юбки. Магазинчики с девичьими аксессуарами типа Jennyfer закрываются. Теперь приличная женщина не раздевается на улице, зато шикует дома - и процветают продажи роскошного нижнего белья. Теперь приличному человеку нужно иметь несколько жен - ну ладно, хотя бы двух, одну на кухне и одну, молоденькую, например, пятнадцатилетнюю, для остального. Под необходимость тотальной исламизации, тотального переосмысления французской культуры, экономики и внешней политики подводится почти научный анализ. Все это случается - и все счастливы,
Вот примерно все внешние черты того будущего, которое обрисовал в своем романе один из самых известных современных писателей Франции Мишель Уэльбек. Обрисовал бегло и очень злобно - однако воспользовавшись куртуазнейшими выражениями.
Надо пояснить, что на самом деле Уэльбек ненавидит ислам. Он вообще не любит религию, он отчаянный атеист, но ислам - особенный предмет его неприязни: он его целенаправленно оскорблял, он желал ему гибели под натиском капитализма, публично, никого не стесняясь, объявлял о своем презрении к этой религии (и к каким-то "остаточным" симпатиям к католичеству на фоне мусульманства). Свой роман он назвал "Покорность" - именно так переводится само слово "ислам"; вообще имеется в виду абсолютная покорность, подчинение воле Бога.
Но в самом тексте романа никаких оскорблений ислама нет. Едва ли хоть один имам сочтет "Покорность" книгой возмутительной. Именно в день выхода "Покорности" на французском террористы напали на "Шарли Эбдо"; это случайное совпадение, но интерес к роману был подстегнут, он стал бестселлером, его изучали, кажется, все уважающие себя французские интеллигенты. Однако же Уэльбек безупречно держит позицию: теперь он решил оскорбить не мусульман, а как раз прогнившую французскую интеллигенцию, к массе представителей которой которой - ну, по крайней мере, судя по книге - вполне можно применить знаменитое ленинское определение: "не мозг нации, а говно".
«Покорность» написана от первого лица - лица немолодого, скучного, одинокого, очень неприятного преподавателя литературы Франсуа. Он специалист по Жорису-Карлу Гюисмансу, несколько подзабытому писателю XIX века, который прославился как скандалист и декадент, а потом с головой ушел в католичество. У Франсуа нет подруги (единственная, кого он вроде бы любил - еврейка, и уезжает с родителями в Израиль подальше от новых порядков во Франции, а он может только проводить ее взглядом и постараться поскорее забыть). У него нет отношений с родителями. У него вроде как есть деньги, но что ему деньги? Он живет в ожидании смерти. "Элементарной воли к жизни мне уже явно не хватало, чтобы сопротивляться всем мукам и неурядицам, которыми усеян жизненный путь среднестатистического западного человека". Попытка уйти в католичество, как Гюисманс, проваливается: он отправляется погостить в старинный монастырь... но и в церкви все не то. Да читатель и вряд ли пожалеет о нем, реши он сброситься с десятого этажа. А вот предложения о новой, прекрасной должности и большом окладе в Исламском университете Сорбонна кажутся очень соблазнительными. Он вдруг чувствует себя желанным. Угадаете, какое одно простое условие ему поставят?
Роман Уэльбека - о том, что европейская цивилизация, по крайней мере, в лице интеллектуальной элиты, сдастся более молодому и энергичному исламу без боя, с удовольствием. Потому что ей скучно, она жадна, но пресыщена, она внутри пуста. И лекарство от этой тоски она готова искать в чем угодно - хотя бы и в исламе, который тоже вполне заполнить пустоту, и у которого к тому же есть бочка варенья и корзина печенья. И пусть кто-то из героев выражается в том смысле, что "мы, европейцы, пришли на эту землю первыми и не позволим ее колонизировать". И пусть Франсуа будут считать коллаборационистом. Все равно былая Франция станет воспоминанием, как арены Лютеции в 5-м округе Парижа - римский амфитеатр, на котором теперь играют в футбол школьники. И что с этим делать - Уэльбек не знает. Его задача - нарисовать антиутопию, а не предлагать варианты, как в нее не провалиться. Он слишком циничен и язвителен для этого.
